– И что теперь? Вышвырнешь меня? – в голосе Мире прозвучала издёвка.

Теодор встал и сунул руки в карманы. На рефлексах Мира поднялась следом.

– Да. Уходи.

Нервный смех вырвался из её груди. Это такая шутка?

– Серьёзно, – перехватил он слово, что Мира не успела произнести.

Паника ожила внизу живота. Мира несколько раз осеклась.

– Что на тебя нашло?

– Озарение. Спасибо, что честно призналась во всём. Я не уследил за тем, что происходит. Снова.

– Можешь нормально объяснить? Без всех своих финтов!

Ей нравились его нетипичная речь и манера строить предложения. Но не сейчас. В этот момент была необходима прозрачная ясность.

– Если нужно развёрнутое объяснение, я его сформулирую. Немного позже. Сейчас тебе лучше уйти.

– Мы ведь ещё ничего не сделали даже.

– Не сегодня. Встреча отменяется. Идём, я тебя провожу.

Теодор направился к выходу. Поспевая следом, Мира бросила ему в спину:

– По-твоему, нормально так меня выставлять?

– Прости, – остановившись, сказал он с искренним раскаянием. – Уйди, пожалуйста.

Мире было плевать на тон. Вежливо или грубо её прогоняют – какая разница. Сам факт, что её выживают за дверь, бил наотмашь.

В тёмных глазах напротив не было ничего. Она безразлична ему. В этот же момент Мира решила, что не задержится здесь ни на минуту. Схватив свои вещи, она вышла на улицу. Теодор последовал за ней.

– Где твоя машина?

– Нет её. Вызову такси.

Лицо его сделалось отчаянным, почти диким. Он едва сдерживался, хотя было неясно, от чего, и что так выводило его из равновесия. Но Мира уже однажды видела Теодора таким при похожих обстоятельствах.

– Я сам вызову.

Он не дожидался согласия. Достал из кармана свой телефон и, дозвонившись, назвал адрес.

– … и пришлите водителя женщину. Это обязательно. Да. Спасибо.

Мира опешила.

– Женщину? Почему?

– Пожалуйста, как доберёшься, напиши мне.

– Да с какой стати? Ты на мои вопросы не отвечаешь и при этом требуешь, чтобы я тебе отчитывалась?

– Я не требую. Я прошу.

Мира беспомощно посмотрела на него.

– Объясни, наконец, что такого ужасного произошло? Мои чувства – это так плохо?

– Нужно просто успокоиться. И лучшее, что можно для этого сейчас сделать – это прерваться.

– Я не хочу успокаиваться. Я хочу ответ.

Теодор выражал собой завидную отстранённость. Лишь в глубине чуть прищурившихся глаз затаились опасные огоньки.

– Всё дело в том, что ты снова немного забылась, – грустно констатировал он. – Ничего, такое случается. Там в комнате, со мной, ты бываешь понятой и принятой, стыд перестаёт доминировать, и это расслабляет. Ты обретаешь свободу для любых чувств, даже самых нежелательных.

– Это твой ответ? – Мира раздражённо тряхнула головой. – Я не спрашиваю, что стряслось со мной. Я спрашиваю о тебе. Что с тобой? Что тебя так оскорбило?

– Со мной ровным счётом ничего. Я просто предпринимаю соответствующие ситуации действия.

Мира растерялась от злости. Ей буквально приходилось объяснять, почему красное – красное.

– Что за трусость на ровном месте?

– Это не трусость. Жаль, что ты это таковым считаешь.

– Что плохого в том, что ты мне стал нравиться?

– Это значит, цели наших встреч разошлись. Мне не подходит подобное.

Ох, а это довольно больно.

Перед Мирой мелькнуло нехорошее видение: сегодня их последняя встреча. В носу предательски защипало. Она отвернулась, пытаясь взять себя в руки, чтобы окончательно не сорваться в крутой штопор.

Стало тихо. Казалось, если постараться, то можно услышать, как бурлит жизнь за пределами самого спального квартала города.

Мира знала, что пожалеет. Она должна была вытрясти из Теодора ответы, а не смириться. Но обида сдавливала горло и не давала выговориться.