– Я просто слежу, – объяснил он, даже не подняв глаз на Миру. – У тебя реактивная к прикосновению кожа. Нет, тут нужны клипсы. Я недооценил тебя.

Мира напряглась, когда из мешочка достали новую штуку.

– Не пугайся. Это тоже довольно мягкий стимулятор. Поверь, то, что я предложу сегодня, даже не средний уровень. Существуют очень тугие зажимы, зажимы с шипами, с иглами, с подвесками. И чёртовы японские клеверы. Лучше тебе пока не знать, что это такое.

Крутя между пальцами клипс, Теодор задумался.

– Всё же, клипсу мы оставим для более нежного места твоего тела. На сосках попробуем зажимы. Мира?

– Да.

– Нервничать нежелательно. И это не преувеличение.

Соединённые цепочкой зажимы выглядели даже мило. Сделаны из металла цвета розового золота, на концах прищепок красовались силиконовые наконечники. Теодор слегка смазал любрикантом сосок, надел на него первый зажим и слабо затянул.

– Больно?

– Хм, нет. Ау-у, – Мира мгновенно отреагировала – зажим затянули сильнее. То же самое Теодор проделал со вторым соском. Кряхтения Миры его не волновали. Он догадывался, что они – лишь выпуск первых эмоций. Теодор потрогал закованные в зажимы соски сначала аккуратно. Затем сжал посильнее. Даже самое невесомое касание доставило Мире боль. Заявляя, что это даже не средний уровень, Теодор наверняка просто усыплял её бдительность. Ощущение были такие, что казалось, она не выдержит. Но как только Теодор прекратил, её тут же кольнула острая нехватка прикосновений.

– Посмотри сюда, – он протянул на ладони клипсу. Выглядела вещица довольно банально: металлическая, посредине пружинка, сверху резиновые наконечники.

– Она очень маленькая, – признала Мира.

– Специально для тебя.

Что-то ласковое пощекотало низ живота. «Специально для тебя». Ох!

– Давай наденем её.

Открывая себя, Мира развела колени. Теодор выдавил на пальцы немного любриканта, просунул руку между её ног. Он остановил лицо у самого лица Миры и улыбнулся.

– Кажется, тут смазка была не нужна.

Возможно, быть мокрой – это уже обычное её состояние в этой комнате. Или в присутствии этого человека.

Теодор склонился ниже, чтобы надеть клипсу. Движение его головы вниз спровоцировали в Мире бурные ощущения.

– Кожа здесь тонкая. Поэтому ощущения могут быть противоречивые. Слушай себя.

Приспособление едва сдавливало самую чувствительную точку. Теодор потеребил клипсу, заставив Миру вздрогнуть.

– Подойди к станку, – скомандовал он. Не холодно и отстранённо, как обычно. Интимности в тоне было больше. Мира поднялась с кушетки и встала напротив станка. – Ложись. Опирайся на локти.

Мира согнулась, отставив задницу назад. Атмосфера ожидания чего-то нового была напряжённой, давящей. Их ждёт нечто большее, они пойдут немного дальше. Теодор медленно, почти с лаской погладил её ягодицы. А потом резко и с оттяжкой шлёпнул. Мира непроизвольно подалась вперёд. Закованные в зажимы соски проехались по кожаной поверхности станка.

– Блядь, – прошипела она в свой кулак.

– Что, Мира?

Ещё удар – звонкий, вопиющий и такой чистый он смешался со сдавленным стоном Миры. Она сжалась снизу. Края клипсы впились в её нежные складки.

Паузы между ударами дразнили. Задница начала гореть спустя пять шлепков. Но Мира знала, что всё нормально. Теодор не позволит ей запылать пунцовым цветом. К тому же, боль не шла ни в какое сравнение с ощущением между ног. Всё налилось, стало гиперчувствительным, ещё немного – и это будет невыносимо. Но Мира только больше промокла. Растекающаяся влага щекотала половые губы и внутреннюю сторону бёдер.

Удары посыпались один за другим. Теодор заходил то слева, то справа. Контролировал, заставлял волноваться, прислушиваться. Он слишком мощный по энергетике человек, чтобы воспринимать его как инструмент. Он – не просто рука, дарящая боль и наслаждение. Миру возбуждала мысль, кто именно делает всё это с ней. Стало одуряюще, жарко. Голова кипела, словно её обмотали полиэтиленовой плёнкой. Мира извивалась, ёрзала. Забывшись, она упала грудью на станок и тут же проскулила. Металл от зажимов почти впился под кожу.