Если бы все было так просто! Я со вздохом смотрю в окно на изысканно отделанные жилые дома по обеим сторонам улицы. Типичная почтовая открытка из Парижа: на углу кондитерская, где продают пирожные макарон, розовая вывеска колышется на ветру.

– Фрэнки, послушай. Понимаю, все это звучит нереально, и все же прошу тебя поверить. Жизнь, которая, по идее, принадлежит мне, на самом деле не моя. – Я мотаю головой, чувствуя, как подступившие слезы жгут глаза.

– Та-ак. – Фрэнки озадаченно потирает лоб.

Я жду продолжения, но она молчит. Мы долго едем в гнетущей тишине.

– Думаешь, я сошла с ума, да? – наконец не выдерживаю я. – Слетела с катушек?

Она смотрит в окно и отвечает не сразу.

– Не знаю, что с тобой творится, и да, здравым смыслом тут и не пахнет, однако в любом случае мы пройдем через это вместе!

Я с жалким видом киваю. В следующий миг водитель останавливается перед Musée d’Orsay. Фрэнки расплачивается, берет меня под руку, и мы шагаем к входу.

– За все эти годы одно я поняла точно, – заявляет она. – Обычно при музеях есть заведения, где можно на удивление вкусно пообедать. И слава богу! Знаешь, сколько раз я сбегала от Кристиана глотнуть шардоне, пока он стоял перед очередной античной обнаженкой?

– Если вы видели одну античную статую, считайте, что видели их все, верно? – подыгрываю я.

– В точку! – смеется она.

Я с улыбкой смотрю на Фрэнки, восхищаясь ее способностью развеселить меня и выручить в трудной ситуации. Даже сейчас, когда я стремительно теряю связь с реальностью (или у меня сотрясение мозга, или приступ острого психоза – а может, все вместе?), одно присутствие лучшей подруги словно дофаминовая капельница – эдакая смесь успокоительного с общеукрепляющим.

– Давай-ка поторапливаться! – Начинается дождь, и Фрэнки ускоряет шаг.

Она берет меня за руку, и в памяти оживает картина, как мы обходим грязные лужи в первый день учебы в университете. У Фрэнки закончилась утренняя лекция, а я заблудилась и опаздывала на свою.

– Ты не взяла с собой карту территории? – Очевидно, она имела в виду кипу бумаг, которые нам вручили на организационном собрании.

– Нет, – мотаю головой я. – Карты для меня – темный лес.

Фрэнки полезла в карман куртки. От влажности ее волосы еще больше завились.

– У меня с собой есть карта, и я в ней ориентируюсь. Куда тебе нужно попасть?

В тот день я с ее помощью нашла нужную аудиторию. На лекцию я опоздала лишь на две минуты. Фрэнки – моя путеводная звезда. И тогда, и сейчас.

– Бежим! – Дождь усиливается, и Фрэнки натягивает капюшон. – А не то промокнем до нитки!

Небо над нами – словно творение меланхоличного импрессиониста.

У входа в музей Фрэнки сжимает мою руку и говорит:

– Не волнуйся, я Кристиану ничего не скажу.

– Можешь рассказать, – пожимаю плечами я. – У меня от него секретов нет. Может, у Кристиана будут идеи насчет того, что со мной происходит?

– Точно, – соглашается Фрэнки. – И хоть мой муж – не очаровательный француз с домиком в Ницце, зато он круто разруливает любые ситуации! – И с ухмылкой добавляет: – Пойдем! Обсудим все это за бутылочкой хорошего вина!

Мы поднимаемся в лифте на третий этаж и, влекомые дразнящим ароматом жареной курицы, заходим в ресторан. Интерьер, как покои Марии-Антуанетты в Версале: резное дерево с позолотой, хрустальные люстры и огромная роспись на потолке.

Из дальнего конца зала нам машет Кристиан. Он занял столик возле окна. На столе белоснежная льняная скатерть, стеклянные бокалы ручной работы самых разных цветов и открытая бутылка белого, глядя на которую я испытываю особую благодарность.

– Лена! – Кристиан встает из-за стола, чтобы обнять меня. – Мы так рады разделить с вами праздник сегодня вечером!