– Да. Собак только жалко. Получается. Они же герои. Только этого не знают и не поймут, – добавил генерал Ермолай Цыганов.

– Да. Но мы их никогда не забудем. Их геройские подвиги восславим в веках. Это честь, – заявил полковник Тарасов.

– Да, – тихо произнёс генерал Цыганов.

Пёс Тузик, виляя хвостом, смотрел на чопорные, отзывчивые лица незнакомцев. Он чуть смущался по виду. Повёл мокрым носом. Клыкастый боец, проглотив кусочек сухарика, облизнулся. Он выкатил из слюнявой пасти язык.

– Молодец Тузик. Заманский накорми собаку, – сказал полковник Никита Тарасов.

– Есть. Пойдём Тузик, – сказал проводник.

Сильно повеяло осенним холодом 1941 года. По серому небу тянулись бело – сине – тёмные облака. Ветер дул с порывами. Знатно гнулись ветви деревьев. По воздуху летели жёлтые листочки, ещё вчера крепко сидевшие на своих местах. А в большой луже отражалось безропотная, туманная мгла.

По дороге быстро ехал автомобиль – полуторка. В кабине за рулём сидел сержант Аркадий Осмоловский. Худощавый парень держал во рту папиросу. Дымил как паровоз. Маленькие, зеленоватые глаза словно сияли. На гражданке двадцати пятилетний парень работал трактористом в поле. Пахал пашни. После армии женился в родной деревне. Марфа – первая красавица на селе с длинной двухметровой косой родила ему сына. Но парень об этом ещё не знал. Он, нажав на педаль тормоза, сбавил газ. Автомобиль заехал на территорию подмосковного посёлка Ново-Гиреево.

На металлических воротах висела вывеска с надписью: «Центральная школа младших специалистов служебного собаководства».

Автомобиль – полуторка остановился. Из кабины тут же выскочил командующий 30-й армией генерал-лейтенант Дмитрий Лелюшенко. Подтянутый, выбритый, со стильной стрижкой невысокий человек сделал несколько шагов. Большие выразительные глаза с детской искрой, прямой нос с изгибом, полные фиолетовые губы, – лик получался душевный. Его кирзовые сапоги блестели.

– Здравия желаю, – сказал Дмитрий Лелюшенко.

– Здравия желаю, товарищ генерал – лейтенант, – произнёс инструктор собаководства – лейтенант Мекин.

– Собаки готовы.

– Да. Собаки и проводники.

– Сколько всего.

– Двадцать товарищ генерал – лейтенант, – сказал проводник.

– Хорошо. Сейчас машина ещё подъедет. Танки уже сегодня пойдут. Разведка доложила. Так что грузимся, – произнёс генерал – лейтенант Лелюшенко.

– Есть. Давай в машину мужики, – яро скомандовал лейтенант Асур Мекин.

По пасмурному небу неторопливо тянулись бело – серые облака. Ветер заметно поддувал, клоня высокую сухую траву. Сильно веяло прохладой. С ветви дерева сорвался сухой, промозглый листочек. Он, кувыркаясь, словно акробат в цирке полетел куда – то сам не зная куда.

На площадке оживились клыкастые бойцы. Они рычали, ворчали, фыркали. Столпились у грузовика. Чутко принюхивались друг к другу. Виднелось волнение.

– Уууааавввуавуавуав, – заголосил пёс Бобик.

– Ууууааауууу, – взвыл Шарик.

– Ввввооооууу, – заголосил питомец Чарли, быстро махая хвостом.

– Ууууууу, – взвыл пёс Аяск.

– Вввоууовоувоууу, – загавкал клыкастый боец Джус.

Проводник А. Мекин, взирая на собак, задумался. «Вот ребятки клыкастые. Ваш сегодня выход. Дадите жару фашистам. А сами… Нет… Они Вас попомнят… А мы не забудем… Хоть и велено, что кличек не давать… Бронебойщикам… А они есть. Бобик, Чарли, Шарик Вы в моём сердце навсегда…». Человек сильно нахмурился. Видно, что переживал.

– Прощайте братцы. Я Вас никогда не забуду, – тихо произнёс Мекин, уныло печально взирая на клыкастых бойцов – диверсантов.

Проводники – инструкторы, перекурив, живо залезали в кузов полуторки. Все грузились и люди, и клыкастые бойцы. Псы резвились, неуёмно переглядываясь. Быстро дышали. Вели себя спокойно. Но кто – то рвался в сторону, пытаясь вырваться из гущи.