– Второй раз переживаете нежную пору, выходит? – улыбнулась Коиси.

– Сейчас Нами живет одна в районе Ямасина. А родилась она в префектуре Гумма, в городе Такасаки. Примерно два месяца назад у нее умерла мать, и отец остался совсем один. И вот недавно Нами заговорила о том, что хочет вернуться в Такасаки – приглядывать за отцом.

– Нами поедет туда одна?

– Она и меня позвала. – Кубояма покраснел.

– Ох, поздравляю! Выходит, женщина сама вам предложение сделала! – Коиси шутливо зааплодировала.

– Сын тоже согласен, так что я всерьез начал об этом задумываться, да только есть одна проблема – еда… Нами – до мозга костей жительница Канто[18]. – По лицу Кубоямы пробежала тень.

– Дело в том самом удоне?

– Не хочу хвастаться, но Нами и правда здорово готовит! Тушеное мясо с картофелем, отварной рис, закуски, а уж о карри и рубленых бифштексах и говорить не стоит – в этом она настоящий мастер. Сама лепит пельмени-гёдза и пирожки с мясом. В общем, никаких претензий к ее готовке у меня нет. У Нами все выходит гораздо вкуснее, чем в какой-нибудь средней забегаловке. Вот только удон… Не понимаю, почему не получается. Как бы она ни старалась, а вкус по сравнению с тем, к чему я привык, – словно небо и земля. А ведь удон в горшочках – мое любимое блюдо…

– Все ясно. Ладно, отец что-нибудь придумает. Положитесь на нас! – Коиси хлопнула себя по груди.

– Звучит, конечно, заманчиво, да только вот справится ли он? – Кубояма грустно усмехнулся.

– Безусловно, понадобится больше деталей. На каком бульоне его обычно варили у вас дома? И что добавляли? – Коиси приготовилась записывать.

– Бульон… Хм-м, ну, на вкус он был как тот, что обычно подают в лапшичных в Киото. Ингредиенты тоже все как будто бы обыкновенные. Курица, зеленый лук, рыбные лепешки-камабоко[19], пшеничные гренки, древесные грибы, жаренные в кляре креветки и яйцо. Что-то такое.

– А сама лапша?

– Ну, по сравнению с популярным нынче сануки-удоном[20] она была не такая плотная. Больше словно размякшая, вываренная.

– В киотском стиле, значит, совсем мягкая. В целом понятно. Но послушайте, дядюшка, вы ведь, когда просили Нами приготовить вам удон в горшочках, наверное, объяснили ей все эти тонкости? И все равно ничего не вышло. Задача оказалась неожиданно сложной. – Коиси нахмурилась.

– Может, раньше продукты другие были? Или что-то в приправе изменилось? Кто его знает…

– А ваша первая жена, она ничего такого не упоминала? Ну, например, где брала лапшу или остальные ингредиенты?

– Да я как-то особо и не интересовался никогда. Проскальзывали у нее порой какие-то названия – то ли «Масу», то ли «Судзу», а, может, «Фудзи»…

– «Масу», «Судзу», «Фудзи». Еще что-нибудь помните? – Коиси взглянула на Кубояму, держа в руках ручку.

– Жена всегда перед тем, как отправиться за покупками, что-то бормотала себе под нос, словно молилась, но запомнил я только это.

– Что-нибудь еще? Может быть, что-то про сам вкус?

– Помню, что в конце было немного горьковато.

– Горьковато? Странно для уд она в горшочках…

– Ну, не то чтобы сама лапша была горькой, просто подобный привкус возникал почему-то после еды. А может, я ошибаюсь. Вдруг это из-за того, что я ел что-то еще и вкусы смешивались?

– Вообще, удон в горшочках горчить не должен. – Коиси перелистала страницы своего блокнота.

– И вот еще что. Думаю, если бы мне удалось еще хоть разок отведать этого удона, я с легким сердцем смог бы отправиться в Такасаки. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходи – уж там бы я постарался привыкнуть к их местной кухне.

– Ладно. Положитесь на нас, – с этими словами Коиси захлопнула блокнот.