– Осматриваете крепость? – спросил старик дребезжащим голосом, продолжая улыбаться Пьеру. – Ей уже около тысячи лет! Эти стены видели и рыцарские походы, и славные турниры. А несколько веков назад, вон в том здании, – старик показал на крышу одного из домов, был госпиталь для офицеров, в котором бывал и сам Наполеон! Это во время сражения под Аустерлиц! Да! Древнейшие места! – повторил старик, повертевшись, чтобы охватить взором большую часть города. – Сейчас это только развалины, а раньше! Раньше здесь кипела жизнь! Сколько интересных людей можно было встретить! Какие страсти, поступки, судьбы! А какие дамы, ради которых сражались, умирали и делали глупости, – при этих словах старик, как показалось Пьеру, ехидно взглянул в его глаза, приблизившись к его лицу, как это бывает с людьми плохо видящими.

Пьер, еле сдержавшийся, чтобы не отпрянуть, сделал безразличное лицо, как будто не понял намёков старика. Он решил, что тот подошёл, благодаря возрасту, к стадии маразма, и поэтому путает уже и быль, и небыль, и поддакнул для вежливости.

– Да, да! Интересно! Вы живёте в этом городе? – спросил он, отклонившись назад.

– Почти. Не далеко от него, – ответил старик, показав палкой в сторону кладбища.

– Так, может быть, вы подскажете, где здесь можно хорошо пообедать? – спросил Пьер, пробуя перевести разговор в другое русло.

– Вас четверо, если я не ошибаюсь? – спросил старик, снова улыбнувшись, и как бы, изучая лицо Пьера. – Та мадам внизу, вероятно, ваша жена? Она очаровательна, обожаю толстушек. Хотя мне сейчас уже неприлично думать о женщинах, – хихикнул старик. – Я-то уже для них неинтересен!

– Ну, что вы, месье, – подбодрил его Пьер. – На вас, ещё, и молоденькие смотреть могут.

– Побольше хороших эмоций, и, возможно, что ваши слова окажутся правдой, – улыбнулся старик, выпрямив спину и опустив воротник. – Но пока что такие страсти для вас, в вас-то они ещё бушуют! – усмехнулся он, и фамильярно похлопал Пьера по спине.

Пьер удивился, почему он позволяет старику продолжать этот пикантный разговор.

«Наверное, скидка идёт на возраст?» – подумал он, ничуть не рассердившись. «Что остается такому деду, только воспоминания, иллюзии, да интерес к чужим интрижкам!»

Он представил сам себя лет этак через сорок! Себя с жидкими седыми волосёнками, с отвалившейся челюстью, костлявым телом, и непременно в кресле каталке, которую возит молоденькая медичка в коротком халатике, из-под которого, выглядывает соблазнительное тело. И которая, для того чтобы подбодрить его – древнего, уверяет, что он ещё очень симпатичен! Ему стало не страшно, а смешно потому, что это должно было произойти ещё совсем нескоро, и вообще не с ним! И оправдал поведение старика.

К тому же разговор с этим человеком, который немного затянулся, был прекрасным оправданием. И плавным переходом от его желаний к действительности. Наперёд зная предстоящий допрос Полетт: «Почему он так долго отсутствовал?» Теперь он мог с невинным видом, объяснять жене, что задержался на крепостной стене, потому что долго разговаривал с одним приятным стариканом.

***

Пьер вышел из блиндажа, а Мишель, просчитывая, сколько же минут длилась эта сцена, вздохнула. И с облегчением!

«Нет. Нет!» – сказала она сама себе, представив весь этот кошмар, если всё станет известно Полетт. – Это предательство! Но и Полетт?! Сама виновата, что Пьер ищет чувств на стороне. Надо как-то намекнуть, чтобы она очнулась от своей лени».

Мишель ещё раз приняла ко вниманию все признаки, которые могли раскрыть их с Пьером секрет перед сестрой, и в первую очередь постаралась охладить свои щёки. Ветерок, который пробегался по развалинам, должен был помочь ей в этом. Выйдя из грота, она махнула рукой сестре и Мадлен, и показала, что решила немного пройтись по дорожке, сохранившейся на стене крепости. Ветер сделал своё дело, и через пять минут она решила, что теперь можно спуститься, к ожидавшим её, без опасений. А через минут пять к ним спустился и Пьер.