⁃ Парни, вы мне такие родные! – в порыве чувств я сгреб в охапку и тех и других.

 ⁃ Первый отряд! – вскинул вверх открытую бутылку «короны» Хосе.

 ⁃ Первый навсегда! – громогласным хором воскликнули все, вскидывая вверх свои бутылки, отвечая на девиз.

First team! First forever!

На душе было чертовски приятно и тепло. Завтра я покину расположение базы, возможно навсегда. Но я точно знаю, что запомню этот вечер и меня, будет тянуть сюда.

 ⁃ И что ты будешь делать в своей России? – Джон сидел рядом, мы покушали действительно очень вкусный чили. Смотрели на закат, который таял за холмами.

 ⁃ Я не из России, я из Украины, Джон. – улыбался я.

 ⁃ Стоп! Украина это же часть России? Как Арканзас часть США!

 ⁃ Арканзас часть США, но не часть Оклахомы, – улыбался я. – Россия и Украина были частью Советского Союза. Теперь СССР нет, он закончился, Россия и Украина соседи. Дружат.

Джон задумался.

 ⁃ Дружить – хорошо. Всегда хорошо, поэтому надо дружить. Война – плохо. Это всегда очень очень плохо….

Он помрачнел.

Когда мы вернулись в расположение дивизии, то узнали, что на базу доставлены погибшие в Ираке военнослужащие. Среди них был Мэтью, он погиб в бою с повстанцами практически в том же районе Багдада, где я познакомился с Лихадом.

У входа в казарму стоял портрет красавца Мэтью Скотта в парадной форме в белоснежной фуражке, горели свечи.Вокруг было много много рулонов туалетной бумаги. Я сходил в свой кубрик, из под раковины достал новый рулон, вернулся к стихийному мемориалу и поставил рулон на вершину пирамиды. Слеза скатилась по моей щеке, я старался никому не показать, но парни понимающе отвернулись, сделав вид, что не заметили.

Я вытянулся в воинском приветствии, отдавая честь погибшему воину, приложив вытянутую ладонь к виску….

Глава5. Авторынок.

По окончанию стажировки в армии США министерство финансов выдало мне чек на 16.000 долларов, круглая сумма в Украине по тем временам. Бизнес в Донецке не стоял, ребята на фирме без меня отлично справлялись, там тоже накопились   нерастраченные денежные средства. Я захотел купить себе автомобиль. Но сначала надо было встретиться с Андреем Михайловичем. Первые два дня как я вернулся, он был в командировке в области, потом у меня назрели хлопоты – я сменил арендуемую квартиру, перевез вещи, благоустроился. Сегодня наконец есть возможность и у него , и у меня. Договорились встретиться в кафе на Розы Люксембург, недалеко от управления СБУ. Андрею после работы туда добираться удобно. Близко.

Так бывает, когда покидаешь на время своё насиженное место. Родной город. Место службы. Возвращаясь через неделю, ощущаешь, словно отсутствовал месяц, или даже больше. Если предстоит уехать на месяц – по возвращении будешь чувствовать себя так, словно тебя здесь не было полгода.

Вернувшись в Донецк в начале лета, мне показалось, что прошёл год. А может даже и больше. Визуальные изменения были незначительные, где то сменилась вывеска, а где то – вместо вспучившегося асфальта положили фигурную тротуарную плитку. Но сознание настолько сильно было занято адаптацией к новым, по факту – невиданным и чудным местам: иракская пустыня, кварталы Багдада, полевые условия военной базы, большие военные аэродромы, огромный комплекс казарм в Техасе, американские южные пустынные пейзажи. Настолько это всё было непривычно глазу взрослого мужчины, который ранее тут никогда не бывал, что возвращение в близкий, по настоящему родной, милый моему сердцу Донецк, сопровождалось растерянностью, стойким ощущением, что меня тут не было очень продолжительное время. Усиливался этот диссонанс из за того, что уезжал я в то время, когда едва едва снег сошел, только началась вторая половина марта. А когда вернулся – уже щебетали птицы, горожане были в лёгкой летней одежде, палило солнце, школьники вприпрыжку бежали домой с последних звонков, а ветерок сбивал в белёсые облака под ногами хлопья тополиного пуха. Те же самые школьники воодушевленно поджигали пух, зачарованно наблюдая, как язычки пламени, образуя четко очерченную изогнутую линию фронта, двигаются, оставляя после себя черные обугленные точки семян тополя. Которые больше никогда не станут живыми, превращаясь сначала  в росток зелёной новой жизни, а затем – в стройный, прямой, гордый ствол дерева, устремленного ввысь мирного неба Донецка.