Роуланд поднял фонарь выше и осветил яхту. Красавица получится! Она была длиннее и уже других судов, а это гарантировало отличные ходовые характеристики. В очертаниях форм чувствовалось влияние американца Джошуа Хамфриса[4].

Повесив фонарь на ближайший крюк, он достал из сумки окорочный нож[5] с двумя ручками и тонким лезвием. Инструмент хорошо лег в руку, и Роуланд принялся снимать все еще грубый верхний слой с древесины. Лезвие почти ни за что не цеплялось, большую часть каркаса судна уже отшлифовали, но работать все равно было приятно. Дориан установил темп и целиком подчинился ритму движений, испытывая примерно то же самое, что чувствовал, когда стоял у штурвала корабля, который покачивался на морских волнах. Точно так же покачиваются женщины, когда им хорошо, и одна зеленоглазая брюнетка, скорее всего, не исключение.

Проснувшись утром, он даже не предполагал, что вечером будет строить яхту. Очень удачное подвернулось предложение. Теперь он может скрываться от Халси до тех пор, пока не заработает необходимую сумму или пока Халси не забудет о долге. К тому же и на верфи есть чем заняться. Дориан провел рукой по балке, которую закончил выскабливать. Нужно поразмыслить о дальнейшей судьбе яхты. Каркас прекрасен, и если судно выйдет таким же, есть смысл уговорить мисс Саттон не продавать его. Возможно, для этого придется растопить сердце ледяной принцессы, но это не проблема, Роуланд никогда не отказывался полюбезничать с девицей, если хотел от нее чего-то добиться. Заполучив корабль, он мог бы вернуться в дело. И тогда его возможности ничем не ограничены.

Видимо, возможности не ограничены. Максвелл Харт спокойно слушал молодого Чарльза Брэдфорда, который пересказывал последние новости с верфи Саттона. Элиза Саттон показала коготки, не пожелав смириться с неизбежным. Ее отец умер, брат не готов, да и не горит желанием принять бразды правления, инвесторы сбежали, новых финансовых вливаний не ожидалось. Все сложилось так, что Элиза могла достойно уйти, передав полномочия тем, кто действительно в состоянии управлять предприятием. Но она не стала отказываться от права на собственность, искать людей, которые хотели бы приобрести последние наработки ее отца. В общем, не сделала ровным счетом ничего из того, что от нее ожидали. А теперь еще и это.

– Сегодня вечером у стапелей видели свет, – рассказывал молодой Чарльз Брэдфорд четверым собравшимся.

– Может быть, это бродяги? – предположил Харлан Фокс и посмотрел на остальных, ожидая одобрения. Уровень интеллекта этого мужчины был гораздо ниже уровня его доходов, и лишь благодаря последним его приняли в маленькую компанию амбициозных яхтсменов. – В конце концов, прошло несколько месяцев. Стервятникам уже пора успокоиться, а?

Максвелл отрицательно покачал головой:

– Нет, мисс Саттон регулярно ходит в доки, наверное, задержалась допоздна. – Он произносил фамилию Элизы с отвращением. Лучший способ борьбы с колючими растениями – вырвать их с корнем.

Чарльз Брэдфорд перебил Максвелла, хотя такое поведение было несвойственно молодому человеку:

– Прошу прощения, сэр, но это не мисс Саттон. Она покинула верфь около пяти, больше там никого не оставалось. Мужчины – ее брат и какой-то человек, которого я не узнал, – ушли еще раньше.

Дэмиан Тайн, четвертый участник собрания, возразил:

– Любой из них мог вернуться.

– Вряд ли это был кто-то из Саттонов, – продолжал настаивать Чарльз. – У ворот не было коляски. Тот, кто вернулся, пришел пешком.

– Я по-прежнему считаю, что это бродяги, – упорствовал Фокс.

В лице Дэмиана Тайна, который вдруг наклонился вперед, читалось любопытство. Максвелл знал, что нужно обращать внимание на все, что вызывает интерес у Тайна. Эти джентльмены заработали кругленькую сумму благодаря своим инстинктам, которые всегда срабатывали безошибочно.