Когда Дима, пообедав с Виктором на общей кухне, поднялся в свою комнату, он дал волю чувствам и встав у окна смотрел в сад, на синее небо в облаках, и молился, тихо вытирая слёзы. Теперь ему не нужно было изображать сильного мужчину.

Там, в международном лагере, Дима впервые рискнул назвать Бог своим ПАПОЙ. Раньше парень никогда бы не рискнул произнести это слово по отношению к Самому Богу. Но один из ребят, с которым юноша делил комнату, всегда называл Бога в молитве «ПАПОЙ» и Дима невольно завидовал ему. В беседе этот парень сказал:

– Я верю в то, что Бог дал нам частичку Своего Духа. Именно поэтому мы живы. И к тому же мы посвятили свою жизнь на служение Ему. Библия называет нас детьми Божьими3. А Иисуса называет нашим старшим Братом4. Почему же я не могу назвать Бога ПАПОЙ? Я же не забываю, настолько Он бесконечно Велик, и никогда не буду вести себя в молитве перед Ним «запанибрата». И все же, мне кажется, что Господь не против, что я называю Его ПАПОЙ. Если бы Он был против, тогда, наверное перестал бы отвечать на мои молитвы. Но Бог отвечает на них.

В один из дней Дима рискнул во время личной молитвы перед сном, произнести:

– Бог, Ты всегда казался мне недосягаемо-далёким и бесконечным. Но теперь я услышал, что могу по-другому обращаться к Тебе. Я даже представить себе боюсь, но Ты знаешь, как сильно мне хочется назвать Тебя ПАПОЙ! Надеюсь, что Ты не будешь сердиться на меня за это? Ведь у меня никого родных нет. Виктор, наверное самый родной из всех людей, хотя он не хочет, чтобы мы называли его отцом. Может быть Ты согласишься. Мне очень-очень хотелось бы называть кого-то «папа и мама». А в Библии сказано, что Ты и маму можешь заменить. Мне это очень, очень нужно! Хотя, с тех пор, как я про Тебя узнал, Ты и так заботишься обо мне, будто самые лучшие родители. Ты же знаешь моё сердце, а значит видишь как сильно я благодарен тебе за это!

С этого времени, сначала несмело и только в личной молитве, затем смелее и даже на общей молитве, вслух, Дима стал обращаться к Богу «ПАПА». Некоторые из взрослых сначала присматривались, не станет ли Дима вести себя не подобающе по отношению к Великому Богу? Но парень не перешел грани почтительности в Всевышнему и никто не стал «обличать» его, понимая, что сироте это нужно.

Многие из тех, кто наблюдал за Димой, поражались. Он не был похожим на бывшего беспризорника. Обычно печать «ненужности» ребенка, или «неблагополучности» родителей, бросивших ребенка, всегда оставалась на их лицах и в характере. Но Дима казался представителем хорошей семьи и только иногда проявлял несмелость, присущую брошенным детям. Он никогда не вел себя вызывающе, прикрывая свою боль, но и не показывал ее. Поэтому те, кто не был знаком с его биографией, не подозревали, что парень до подросткового возраста воспитывался в интернате.

Дима попросил Виктора и тот в своё время даже научил мальчика пользоваться не только ножом и вилкой, но и объяснил, как вести себя за столом с несколькими столовыми приборами. Диме очень нравилось красиво накрывать на стол и есть аккуратно, используя несколько приборов.

Позже, в лагере его пригласил в гости один из спонсоров всемирного христианского молодёжного движения. И Дима оказался в доме аристократов. Парень, не один год считавший, что может «не ударить в грязь лицом» за общим столом с важными людьми, понял, что ошибался. Хозяева дома не пытались унизить гостя. Они, напротив, постарались вести себя как можно проще, но все же после возвращения в лагерь, Дима отыскал в библиотеке книгу по сервировке стола и культуре приема пищи. Ему было очень неловко от того, что даже максимальное упрощенная сервировка оказалась для него сложной. Круглый сирота, прошедший не один детский дом, никогда не мог себе представить, что окажется в аристократическом обществе не как слуга, а в качестве гостя.