– Знаю, – всхлипывал Макар. – Я не слабак, просто обидно.

– Ничего, – я погладил его по волосам, – не вини себя. Помогай ребятам. Все мы кого-то потеряли. Надо жить, раз судьба дала нам шанс и не спрашивай ради чего Я и сам толком не могу дать на этот вопрос ответ. Возможно, мы должны понять что-то, исправить и построить заново. Тебе сколько?

– Двенадцать.

– Да у тебя вся жизнь впереди, – похлопал его по плечу.

Макар внимательно слушал меня, и, казалось, понимал, проникаясь словам и теплу, которого не жалко, ведь по сути пацан мне как сын. Ване десять, Нюте пятнадцать, это Ник ещё старший. Двадцать годков уже возраст, взрослый уже.

– Идём, Макар. Тут дело одно намечается.

– Какое? – в глазах юноши вспыхнул интерес.

– Поговорим в баре. Велел всем прийти, – я глянул на часы, – через час. Мы с тобой тут уже полчаса сидим. Умойся. Идём, полью тебе.

– Спасибо, Дэн. – Я удивлённо посмотрел на него и спросил, за что он благодарит меня. – Хороший вы человек, и отчего никто не замечал этого раньше?

– Просто хороших много тут было, пока солдаты не убили их. Вот и не приглядывались друг к другу. Пошли к умывальнику, приводи себя порядок. А в полумраке бара никто и не заметит твоих недавних слёз.

Излишняя доверчивость или поиск союзника

могут открыть ящик Пандоры

Жребий – это верное решение, я бы даже сказал справедливое. Одноглазый, правда сразу насмешливо глянул на меня, интересуясь, отчего Ванька и Нюта не тянут спички.

– Потому что они детишки главы нашей маленькой колонии?

– Ваньке десять, ты о чём? – вмешалась Ленка, сверкнув глазами. – Сдурел что ли?

– Я участвую, – вышел вперёд сын. В его взгляде я прочитал решительность и понял, что отговаривать его бесполезно и глупо. Дочь тоже вслед за братом потянула руку, со словами, что тоже готова.

– Мы ж не маленькие! – заявила она.

– Вот и верно, – осклабился Одноглазый. Мне так и хотелось врезать ему. Он словно жаждал добить меня своими ухмылками. Видимо, решил, чем больше претендентов, тем у него больше шансов отсидеться за стенами посёлка. Не давало ему покоя внезапная перемена в устройстве колонии и новые правила.

Да, не правильно делить детей на своих и чужих. Умом я понимал, что ублюдок прав. Ванька и Нюта так же, как и все мы бились с мертвецами. Мы одна команда. В сердце сжалось, ну, не мог я позволить им пуститься в этот опасный рейд. Не мог и махнуть рукой. Сказал, что решать вам, ребятки.

Сам себя успокаивал, говоря, что судьба решает порой за нас. Но вышло так, что к больнице отправятся Ваня и Рогач. Последний, хмыкнув, ответил, что надеется на мальчишку. Глянул на Одноглазого:

– Если честно, с пацана толку больше будет, чем с некоторых. – Я сжал губы, и после недолгой паузы, протянул Рогачу листок исписанный мелким почерком Семёновны.

– Всё понятно?

Он, прищурившись, вчитался в каракули бабульки, отыскал её взглядом среди собравшихся и принялся читать названия препаратов. Я даже не ожидал, что бывший электрик Рогачов отлично разбирается в написании лекарств.

– У меня мать всю жизнь врачом проработала. Я любую писанину разберу.

– Это хорошо, – кивнул Харли. – Главное вовремя.

– Приготовить рюкзаки, воду, оружие и немного еды, – проговорил я твёрдым голосом. Положил ладонь на Ванькино плечо, чувствуя, как задрожали пальцы. – Первый рейд когда-нибудь, да случился бы, – улыбаясь, ответил ему.

– А ты боялся, – с неким злорадством, как мне показалось, проговорил Одноглазый.

– Не волнуйся, отец, – ответил сын, прижав руку к моим пальцам. – Я взрослее, чем ты думаешь.

– Знаю, – тихо отозвался я и громче добавил, что после захода солнца Рогач и Ваня выходят за периметр. – На крышу в дозор сегодня идут два человека. По графику должен быть Ваня и Линь. Вместо мальчишки отправится Одноглазый.