– Тимофей Упырев? – Игнат невольно вздрогнул.

– Помнишь меня?

– Такое ощущение, что знаю. Вернее – знал. Когда-то в прошлом.

– Это фрагменты памяти прототипа. Образы, случайно сохранившиеся в слое нейрочипов. Осколки былого, которые не сложить в целое. Думаю, мой прототип тесно общался с репликантами прорыва.

– Сколько нас было?

– Семеро. Спецгруппа, – уверенно ответил Упырь. – Для какого задания – не ведаю. Единое цифровое пространство давно исчезло, – большинство серверов разрушено. Информацию приходится по фрагментам собирать, но полной картины прошлого нет, – он хотел встать и уйти, но Игнат придержал его за руку:

– Погоди.

– Я уже сказал все, что думаю и знаю.

– Сядь!

С Упырем никто не смел говорить в приказном тоне. Себе дороже. Единственный мнемотехник на всю округу имел определенные привилегии. Только он умел точно распознавать наниты, активировать их скрытые функции. И, тем не менее, Тимофей грузно осел в кресло.

– Ну?

– Твой прототип был ученым? Работал с микромашинами?

– Да. Верно. Быстро соображать начал. Молодец.

– Тогда ты должен знать, ну или хотя бы интуитивно догадываться зачем нас создали?

– Я уже ответил при идентификации, помнишь? Только не спеши возводить людей в ранг «творцов». Их цели были сугубо практическими. Отнюдь не божий промысел, – он обернулся и указал на одного из репликантов. – Видишь его боевую броню?

Игнат кивнул. Тяжелая сервоприводная экипировка напоминала скафандр.

– Мы – не более чем оболочки, в которые можно инсталлировать человеческое сознание. Расходный материал, – повторил Упырь.

– Тут нет логики. Броня – понятно. Но мы ведь живые, уязвимые. Зачем человеку нужна еще одна оболочка из плоти и крови? Пусть даже в чем-то усовершенствованная? Я, к примеру едва не сгинул в топях. Не проще ли было создать нас надежными, мощными механизмами?

– Вопросы правильные. Но увы, – безответные.

– А предположения?

– Ну, есть кое-какие мысли, – неохотно ответил Упырь. – Не забывай, – шла война. Думаю, она велась на грани выживания видов. Знаешь, что такое ККБ и РЭБ?

– Контркибернетическая и радиоэлектронная борьба, в широком понимании терминов.

– Верно. Сдается мне, люди столкнулись с цивилизацией, настолько превосходящей их в развитии, что наши кибермеханизмы уничтожались влегкую. Их просто подавляли. Макс не даст соврать, в округе часто встречаются мощнейшие кибернетические комплексы. Внешне вроде бы неповрежденные, но неработающие, ветшающие, не сделавшие ни одного выстрела.

– То есть, по-твоему, репликанты стали единственным эффективным решением?

– Угу. Но люди все равно проиграли. На репликантов тоже нашлась управа. Генетические вирусы-модификаторы, как видишь на моем примере.

– В таком случае, где же победители?

– Их нет. От противника остались только «инки» – «иные кибернетические формы», если оперировать терминами прошлого. Опаснейшие твари. К счастью, их мало, да и обитают далеко на юге, ближе к побережью, там, где еще сохранились червоточины между мирами. Но не забивай себе голову. Прошлое – в прошлом. Насчет нанитов я тебя предупредил. Не ставь их во главу угла. Иначе быстро свихнешься. И к слову: больше никогда не смей меня одергивать. – Упырь встал и поковылял прочь, сгорбленный, неестественно искореженный мутацией, жутковатый, но явно не сломленный, словно у него была некая потаенная мечта, которую он хранил глубоко и бережно.

– Он прав? – Игнат пристально посмотрел на Максима.

– По большому счету – да, – вздохнул тот. – Ничто человеческое нам не чуждо. Но мы – лишь половинка биологического вида. Среди репликантов нет женщин. И думаю, – никогда не было. Я тоже задавался вопросом, в чем наша цель? – нехотя признался Макс. – Но ответа не нашел. Иногда посмотришь на диких зверей, – горько на душе становится. Птахам начинаешь завидовать. Гнезда вьют, птенцов выводят. А мы? Ни дома, ни семьи. День прожит и ладно. От хантеров отбились, – хорошо. Нанитов на апгрейд наскреб – радуешься. А ради чего? Чтобы эффективнее убивать? – в его взгляде промелькнула тоска. – Ладно, забей…