– Хотела бы я ошибаться, только это всё для тебя, – саркастически хмыкает снимающая грим Светлана.

– С чего ты взяла? – уточняю, настороженно оглядываясь по сторонам. Делаю тщетную попытку подойти к ней поближе, обречённо вздыхая:– Помоги мне, пожалуйста, с платьем. Я не проберусь к своему месту.

Лукаво улыбается, в пол-оборота наблюдая мои изхищрения. Встаёт с места, ловко огибая букеты.

– Если позволишь забрать половину, я тебе снять его помогу, а не только расшнуровать.

– Да бери ты хоть все! Тем более нет полной уверенности в том, что виновница этого безобразия именно я.

– А ты записку прочти, – усмехается, ослабляя корсет. – Прости, уж не устояла и заглянула в неё. Надеялась, что красота для меня.

Протягивает сложенный вдвое мягкий листок. От прикосновения к шёлковой бумаге щеки, словно кипятком, обдаёт жаром. Кажется, что он даже пахнет чем-то особенным. Поджимаю губы, боясь прочесть то, что сокрыто внутри. Теребя меж пальцев бархат бумаги, откладываю на доли секунды отчего-то пугающий миг. Взяв себя в руки, пробегаюсь глазами по красивому курсиву, гласящему:

"Конечно, я негодяй. А почему бы и нет? Мы живём в свободной стране, и каждый имеет право быть негодяем, если ему так нравится."

– Имени нет, – замечает, наигранно вздыхая за моей спиной. – Тайный поклонник? Странная фраза для подписи сего великолепия.

– Это цитата, – бросаю сухо, сминая в руке нежный листок. А щеки продолжают пылать, вызывая желание окатиться холодной водой. – Подпись ему не нужна, – хмыкаю в голос, бесстрастно продолжая, – и без этого уверен в своей неподражаемости.

– Звучит не особо лестно, – ухмыляется, помогая скинуть на пол громоздкий наряд. Обходит вокруг, становясь напротив. Томно произнося:

– Познакомишь? Раз тебе этот объект не интересен, я бы смогла оценить по достоинству весь размах его широкой души.

– Была бы она у него, – выдаю приглушённый смешок, глядя на её заинтересованно приподнятые брови. – Познакомлю, если объявится. Только после не смей меня вычитывать за то, что продала душу дьяволу.

– Это самое лестное и интригующее описание мужчины, которое я слышала, – расстилается смехом, закатывая глаза. – А если учитывать, что характеристика дана такой примерной девочкой, вроде тебя, горю желанием посмотреть на этого обольстителя! Как его зовут-то?

Подзываю её поближе, маня пальчиком. Едва не прыскаю от смеха, заговорщицки произнося:

– Его имя лучше не произносить вслух. Может и материализоваться.

– Вот же дура, – отстраняется, обиженно качая головой. – И почему таким достаются нормальные мужики? – хмыкает, возвращаясь на своё место. – Вселенская несправедливость. Всё и задаром тем, кто не имеет понятия, как этим пользоваться!

Пропускаю мимо ушей поток громких слов, аккуратно смывая слой грима. Бросая спокойное, будто между делом:

– Забери цветы, если нравятся. Завянут. Мне они от этого человека совсем не приятны.

– Говорю ж – дура, – бросает надменно.

Наверное, и вправду… С чего я вообще решила, что это он? Больше на ум никто не приходит. И эта подпись… Перед глазами вмиг всплывает лукавая улыбка, сопутствующая её написанию. Чёрт побери, похоже это фирменный стиль Баженова. Сбивать с толку своим нахальством, заставляя испытывать столь странные для обыденности эмоции. Резко контрастирующие друг с другом.

Осматриваюсь вокруг, купируя на губах легкий оттенок улыбки. Ни размашистой подписи. Ни банальных инициалов. "Ты легко определишь среди всех." Пульсирует в висках. Самонадеянный. Нахальный. И чем-то…

Приглушённый стук в дверь. Переглядываемся с задумчивым видом. Озираюсь по сторонам, стоя в одном ажурном белье. Хватаю со стула платье, уготовленное для выхода на фуршет. Прижимаю к груди чёрный атлас, пытаясь прикрыть оголённые участки тела. Оборачиваюсь к выходу, наблюдая за тем, как плавно приоткрывается дверь.