Старый кирпичный домик.

В прихожей этого дома руками заезжих гастарбайтеров был вырыт схрон, в котором стояла консервация, разный инструмент и прочий полезный для выживания хлам. Так как в начале всех этих событий её муж был ответственным за соблюдение миграционного законодательства, они, посоветовавшись в одну из ночей, решили провернуть предложенный ею «хитрый план».

Они привезли бригаду гастарбайтеров, которым, помимо оплаты, обещали беспроблемно оформить вид на жительство. Это были покорные узбекские парни, довольно плохо понимающие по-русски. Когда же все было сделано, муж просто позволил миграционной службе сделать то, что велел закон. И гастарбайтеры убрались к себе домой, в селения Ферганской долины, увезя с собой вместо обещанных денег только секреты, которые им некому будет рассказать.

Одев полуспортивную одежду, она пошла к соседям, у которых муж хранил два спортивных китайских велосипеда, специально «подстаренных» для того, чтобы не привлекать излишнего внимания. Соседи были людьми надёжными, прикормленными. У соседей же хранился так же два рюкзака с подготовленными мужем набором вещей, не столь уж многочисленных (ведь всё, что нужно, и даже с избытком ждало её в тайниках схрона). Она вышла из подъезда, ведя рядом велосипед. Опять шёл снег. Как же неудачно!

Сев на велосипед, она потихоньку поехала в направлении домика. Она очень жалела о том, что прежде не уделяла должного внимания велосипедным тренировкам. Ехала она очень неуверенно. Ей сразу вспомнилась сценка из древнего, еще советского фильма «Семнадцать мгновений весны»: «И тут Штирлиц понял, что пастор Шлаг совершенно не умеет ходить на лыжах…»

Приблизительно через триста метров она, неудачно повернув руль, оказалась в кювете. Изодрав коленку, она почувствовала, как ткань начал намокать от крови.

– Этого еще не хватало!

Дальше пришлось вести велосипед, а не ехать на нем. Снег просто не позволял ей ехать. Голова после падения гудела, она чувствовала периодически возникающее подташнивание и головокружение.

Примерно через три километра она постаралась как можно более незаметно оставить ставший обузой велосипед в подворотне. План, казавшийся гениальным, разваливался прямо на глазах. Всё тело ныло, нога кровоточила, и вдобавок ко всему она начала чувствовать, что замерзает.

Она преодолела только три с половиной километра из семидесяти, и уже была на грани отчаяния. Рядом проехал громадный военный грузовик с снеговым отвалом впереди и буквально похоронил её в пушистой массе свежевыпавшего снега. Её несло снежной массой, стирая в кровь лицо, руки и она вновь на мгновение потеряла сознание. Выбравшись из этой массы, отплевываясь, она заплакала. Ей стало очень жалко себя. Все тело одеревенело, ноги не желали её слушаться, а в глазах прыгали какие-то назойливые мошки разного цвета.

Еще приблизительно через пол-километра она просто села в сугроб и поняла, что не может дальше двигаться. Лямки рюкзака слишком сильно давили на плечи.

Сбросив ставший слишком тяжелым рюкзак, она прошла еще около двух километров. Ноги гудели, а обочину дороги, по которой можно было идти, покрывал все более толстый и толстый слой снега.

Снова села на снег, просидела несколько минут, безучастно вглядываясь перед собой и чувствуя, как холодное окоченение поднимается снизу, охватывая её целиком. Сознание постепенно покидало её. Как в дымке она видела машину дорожного патруля, которая остановилась рядом. Двое крепких мужчин что-то пытались ей сказать, но их голоса звучали неразборчиво, и она только бестолково улыбалась…