– Главное – взять высоту, оторваться от земли и попасть в воздушный поток. И тогда, знай себе, пари по воздуху… – объяснял Санька.

Санька – человек с воображением. Он знаком в теории с силами свободного падения, и на практике, с небольших высот (с кровати на пол), но знает, как можно эти силы преодолеть в воздушном пространстве, используя потоки воздуха. Как это делают те же птицы, парашютисты. Санька читает давно и кое в чём уже разбирается.

Его идею друзья поддержали, и, чтобы осуществить её, был продуман план, ради которого эта творческая бригада и появилась на конюшне. Самый младший из них Андрейка, поэтому он больше слушал и на ус мотал. Минька на год старше его и настолько же младше Саньки и Вовки. Несмотря на возраст, коллектив был полон романтики и творческих дерзаний.

Вовкин дед, колхозный конюх, бородатый, мрачноватого вида человек, на появление этой компании не обратил внимания. Ребята и раньше бывали, помогали ему в уборке зимовья, мели двор, поили лошадей, ну и прочей работой.

Дед сидел у окна, шорничал, чинил хомут.

В широких сенях домика конюха, кем-то названной "зимовьём", на стенах на деревянных штырях висит сбруя: хомуты, уздечки, шлеи. Над каждой конской амуницией белеют надписи – клички лошадей. В дальнем углу навалена куча берёзовых метел, которые завезли на конюшню накануне. И как нельзя кстати.

Ребята вошли в сени.

– Берём по две-три ветки на каждую руку, то есть по четыре-шесть на обе, – сказал Санька и напомнил Вовке: – Веревки не забудь.

Вовка прихватил старые веревочные вожжи и топор. На колоде во дворе перерубил их на четыре части и бросил каждому по концу.

– Расплетайте.

Ребята принялись за работу.

По двору прыгали воробьи, синички, склевывали просыпанные зерна овса и семена трав, натрясённые из сена. На жерди ограды стрекотала сорока.

– Ну что, готово? – спросил Санька, расплетя свой конец верёвки. – Теперь давайте лестницу.

Минькины глаза беспокойно забегали по зимовью, по её покатой и высокой, как показалось, крыше. Откуда предстояло взлетать.

– С неё, это, и убиться можно, – предположил он нерешительно.

– Ха! – усмехнулся Санька. – Это ты с земли взлететь не можешь, а там, в воздухе, как миленький завертишься. Успевай только крыльями махать.

Принесли лестницу, приставили к крыше.

Перед тем, как подняться на крышу, подвязали под подбородками тесёмки шапок, чтобы шапки в полёте не слетели и чтоб уши не поморозить.

– Там, вверху, ещё холоднее, чем на земле, – предупредил Санька.

Потом стали привязывать друг другу на руки, к рукавам пальто, шубёнок, до самых плеч ветки.

После всех подготовительных мероприятий, неуклюже, медленно, как пингвины, с опущенными вниз руками, отяжелевшими под оперением, по перекладинам лестницы стали взбираться на зимовьюшку.

Солнце стояло высоко, слепило. Снег, лежащий пуховыми покрывалами и подушками на крышах домов и на дворовых навесах перед ними, на дорогах и дальних пригорках, серебрился, и вся эта заснеженная панорама была похожа на белые облака, на которые отважные воздухоплаватели поднялись. Дух захватывало.

Вовка и Санька валенками вытоптали стартовую площадку на коньке конюшни.

И вот, настал волнующий момент.

– Ну, кто первый? – спросил Санька, оглядывая друзей-единомышленников.

Минька зашатался, словно оступился, и откачнулся на полшага назад. Что-то в этом мероприятии его не устраивало.

– Ну, давай я, – решился Вовка.

Санька поднял руку с "оперением" и положил её на плечо товарища.

– Тогда давай так, как договаривались. Вначале отталкиваешься от крыши, как можно выше. И как только полетишь, махай крыльями. Понял?