– Это на выезде. А в Ростове такой же беспредел?

– Идешь вечером играть и не знаешь, вернешься ли. Один раз потасовка началась, так еле ноги унесли через черный ход.

– С Расторгуевой было иначе?

– Расторгуева начинала, как и я, по ресторанам. Но больно пришлась по душе… ну, знаете кому. Стала работать в лучших ночных клубах. Заимела охрану. Ее протолкнули на местное радио. Пела песни о России, про удаль казацкую. Желающий увидит не казацкую, а бандитскую. В общем, стала певицей донско-кубанских масштабов. Поначалу приятно было повсюду слышать песни, тобою написанные или обработанные. Но работа все равно на все сто была заказная. Сделал я одну вещь, но Марии Павловне она пришлась то ли не по вкусу, то ли не ко времени…

– И после этого вы едете искать счастья в Москву?

– Приехал к знакомым погостить, но встретился с Кристиной, вырисовывалась интересная работа, я остался.

– Что случилась в Казани? Маша исполнила отвергнутую песню? Был скандал?

– Уже рассказали? – Дубров грустно усмехнулся: – Расторгуева поймала меня в холле. Обвинила в краже и так далее. Меня она почти не слушала. То, что у Кристины был целый альбом из моих песен, она как будто и не знала.

– И на этом все закончилось?

– Расторгуеву пригласили в «Акулы пера», и там она на полном серьезе обвинила Кристину в том, что она меня – молодого перспективного композитора, заметьте, когда я работал с ней, она меня таковым не считала… – так вот Кристина якобы затащила меня в свою постель, охмурила и переманила от нее, неспособной на такую подлость. Для большинства телезрителей, наверное, это выглядело комично, но кто-то поверил, а Кристина, конечно, обиделась.

– На концерте в Ростове безобразия дело ее рук?

– В Ростове меня не было. Работал над новым альбомом. Но еще до поездки туда Кристина, плохо зная Расторгуеву, дала достаточно скандальное интервью, как бы отомстила за обиду.

– Вы довольны новым сотрудничеством? Глядя на вас, не скажешь, что вы автор звездных хитов. Вот Вешенка, – Вениамина Аркадьевича передернуло от воспоминаний о менеджере, – он, сразу видно, – представитель богемы…

– Пишу для души и еще получаю за это деньги… – пожал плечами Дубров. – Мог ли подумать о таком раньше? Да и много ли таких вообще? А деньги… деньги трачу не на костюмы от Версаче, а на аппаратуру.

Ладно, довольно лирики, пора переходить к конкретным фактам.

– Вы знали, чем собиралась заниматься Арбатова в день покушения?

– Нет. Она просила дать ей день покоя. Говорила, что хочет отдохнуть.

– А отдыхала она всегда одинаково?

– Нет, могла проваляться весь день в постели, а могла укатить куда-нибудь кататься на водных лыжах или на виндсерфинге, могла целый день прошататься с детьми по зоопарку.

– То есть о том, что она пойдет на пляж и тем более в котором часу туда пойдет, заранее никто не знал?

– Я думаю, она сама об этом не догадывалась еще за полчаса до того, как вышла из дому. Я планировал позвонить вечером, – и, как бы оправдываясь, добавил: – Хотел последнюю работу показать.

«Не терпящее отлагательств дело» при ближайшем рассмотрении оказалось совершенно не срочным. По крайней мере, немедленно куда-то бежать, кого-то хватать, за кем-то следить не было никакой необходимости. Выслушав клиентку, вполне можно было бы возвращаться обратно на Клязьму и продолжать банкет. Только «старички», пока Денис утешал бедную вдову, уже успели разъехаться.

В итоге он озадачил подчиненных сбором первичной информации о покойном Минчеве, а сам уселся за компьютер восполнять пробелы в образовании. Нужно было наконец разобраться, чем так замечательна эта люстра Чижевского и нет ли среди побочных эффектов лечения ею, например, скоропостижного банкротства или спонтанной тяги к суициду.