Взяв себя в руки, Бергамов вернулся к столу и снова сел, с раздражением отбросив в сторону блокнот.

– Если Казбек Магомедович в чем-то и прав, – помолчав, сказал он уже обычным бесстрастным голосом, – так это в том, что мы опозорены. И это никому даром не пройдет. Есть ответственный за нормальное функционирование Северо-Западного отделения организации. Изменник Петров был его креатурой, ему и было поручено разобраться с ним. Где Самоедов?

– Здесь, на верхней палубе, – тут же откликнулся Телегин и несмело улыбнулся, – волнуется в ожидании…

– Не время шутки шутить, Аркадий Игнатович, – оборвал его Бергамов, – самое время всем поволноваться, а не одному Самоедову. Давайте его сюда!

Телегин быстро подошел к пульту, расположенному под жидкокристаллическими дисплеями, нажал клавишу. Тут же с мягким шипением открылась входная дверь, и в проеме показался бледный Самоедов.

– Самоедов, что с Петровым? – не глядя спросил Бергамов.

– Самсон Эдуардович, – заторопился Самоедов, не осмеливаясь приблизиться, – я все выполнил, он уже на дне Обводного канала…

– Милиция?

– Отрабатывает единственную версию – самоубийство на почве неприязненных личных отношений с женой…

– Журналистская сволочь? – все так же не глядя осведомился Бергамов.

– Скончался позавчера от сердечной недостаточности, перетрудился, бедный, на нервной работе, мы использовали те самые порошочки, которые раздобыл еще покойный Петров у отставных химиков из кагэбэшных лабораторий…

Бергамов опять помолчал, пододвинул к себе блокнот, полистал его.

– Ладно, садись, – наконец смилостивился он, – хоть кто-то что-то путное сегодня доложил, да и тот – Самоедов…

Некоторое время все молчали. Потом Бергамов постучал ногтем по зеленому сукну стола.

– Так, – сказал он наконец, – сделанного не воротишь. Но и останавливаться мы не должны, не имеем права. На карту поставлены наш престиж, наши деньги, наше заслуженное право распоряжаться погрязшей в разрухе страной, в конце концов!

Палец Бергамова уперся в Самоедова:

– Первое!

Самоедов тут же выхватил записную книжку, Бергамов брезгливо скривился:

– Не холуйствуй, Самоедов, не перебирай! Роман Меньшиков по-прежнему за тобой. Разобраться с ним надо так, чтобы другим на веки вечные неповадно было!

– Вырезать всю его семью! – встрепенулся Додоев. – У него на глазах, а потом и его медленной смертью!

– Да нет у него семьи, – осмелился было возразить Самоедов, – один кукует…

– Значит, всех, кто ему дорог! – не унимался Додоев. – Всех, у него на глазах!

– Смерть его, конечно же, должна быть показательной, – осторожно заметил Телегин, – однако важно не засветить окончательно нашу организацию. После телевизионных разоблачений и так шуму выше крыши, даже Кремль зашевелился. Мы, само собой, гасим резонанс, возможности есть, но все же…

Бергамов поднял руку.

– Стоп! Думаю, что разработку деталей мы вполне можем доверить Адольфу Богдановичу, – он кивнул Самоедову, – в конце концов, на то он и специалист, и меру своей ответственности должен понимать. Как и необходимость реабилитироваться за свои просчеты.

Долговязая фигура Самоедова съежилась на стуле, он постарался сделаться как можно более незаметным.

– С этим все. Второе! – с нажимом продолжил Бергамов. – За приятными вещами мы должны не забывать и о главном. Задачу очистки страны от ненужных отбросов общества никто не отменял. Смею вас заверить, и не отменит.

Бергамов снова закурил и с наслаждением выпустил тонкую струйку ароматного дыма.

– Пора подумать о реализации резервного плана. Детали вам известны. Аркадий Игнатович, что с приобретением железнодорожного состава?