. Правовая природа договора о слиянии (присоединении) связана с природой юридического лица, любой волевой акт которого облекается в решение. Само по себе решение органа юридического лица либо его участников (акционеров) не порождает никаких обязательств (к примеру, на основании решения общего собрания учредителей общества о заключении кредитной сделки с банком последний не может понудить юридическое лицо к её заключению). Решение является выражением и подтверждением воли юридического лица, представляя собой регулятор его деятельности. Оно является основанием для совершения лицом юридически (экономически) значимых действий. И в качестве основания действия (в случае нарушения им прав) может быть признано судом недействительным (ст. 12 ГК РФ). Договор о слиянии (присоединении) есть общий акт, в котором консолидированы решения участвующих в реорганизации лиц. При этом любой из участников реорганизации вправе отказаться от реорганизации без каких бы то ни было последствий для себя, путём принятия соответствующего решения. Данную точку зрения подтверждает и судебная практика[21].

Одной из сущностных характеристик (по мнению некоторых учёных – целей) реорганизации учёные практически единогласно называют универсальность правопреемства.

Правовая конструкция правопреемства интересовала юристов на протяжении многих лет. Исследования данной темы можно найти в работах таких известных правоведов, как Б. Б. Черепахин, М. М. Агарков, О. С. Иоффе[22], так и современных ученых-юристов – В. А. Белова, В. П. Емельянцева, Д. И. Степанова[23] и др.

Вместе с тем можно согласиться с А. А. Карлиным и рядом иных авторов в том, что правопреемство при реорганизации не всегда универсальное. По их мнению, при выработке определения реорганизации нельзя применять признак универсальности правопреемства как характеризующий, поскольку при реорганизации в форме выделения возможно как универсальное, так и сингулярное правопреемство[24].

Подобную точку зрения можно найти и в работах А. В. Габова. Так, в статье «Законодательство о ликвидации в свете проекта изменений в ГК РФ» он отмечает: «…универсального правопреемства – в том виде, в котором его понимает ГК РФ применительно к реорганизации, – просто нет» [25].

Д. И. Степанов считает, что буквальное толкование п. 1 ст. 59 ГК РФ и соответствующих статей специальных законов позволяет прийти к неправильному, по его мнению, выводу, что при реорганизации в форме выделения допускается не просто сингулярное, а чисто сингулярное правопреемство[26]. При этом отрицая возможность такого толкования, он отмечает, что при данном виде правопреемства к созданному в результате выделения юридическому лицу перейдут обязательства, содержание которых будет сводиться лишь к правам требования. Выводы основаны на мнении о невозможности перехода совокупности прав и обязанностей в порядке сингулярного правопреемства и переходе при таком правопреемстве лишь прав требований. Учёный считает, что правопреемство при выделении характеризуется универсальным характером, оно осуществляется между юридическим лицом, существовавшим до реорганизации, и всеми юридическими лицами, созданными в результате её проведения, включая саму реорганизованную в форме выделения организацию[27]. Такой подход кажется неверным, поскольку переход прав, независимо от объёма, между одним и тем же лицом, пусть и модифицированным (реорганизованным), невозможен. Главным условием универсального правопреемства является прекращение (смерть) правообладателя. Об этом, в частности, пишет Б. Б. Черепахин, признавая универсальность правопреемства при реорганизации, он при этом связывает универсальность с фактом прекращения юридического лица путем реорганизации