Мама велит не распускаться и неожиданно предлагает помощь. Говорит, что сама может посидеть с внучкой месяц или два, пока я не пройду испытательный срок и не начну стабильно получать зарплату.

– Но ведь ты всегда говорила, что мой ребенок – это только моя ответственность! – не удерживаюсь от удивленного восклицания.

Она пожимает округлыми плечами в ответ. В последние лет пять она заметно располнела, но ее это не портит. Наоборот, выглядит как холеная сытая кошка, к тому же заметно моложе своих ровесниц.

– Да. А ты – мой ребенок. И сейчас попала в сложную ситуацию. К кому еще тебе идти, как не к маме? – Подхватывает пробегающую мимо Аришу и усаживает к себе на колени. – К тому же вот этому ребенку не помешает немного строгости, иначе ты совсем ее разбалуешь.

Возможно. Но от бабули дочка вечно возвращается с щеками как у сытого хомяка и новой игрушечкой. Или шариком. Или в платье как у принцесс. А еще бежит к ней в гости быстрее собственного визга, жаль, что такое счастье выпадает не так часто как хотелось бы.

Так что подозреваю, что-то с этой строгостью не то. Ну и пусть, я не против, чтобы мою сладкую булочку все на свете баловали. Тем более теперь.

Из глубины мыслей проржавевшей лодкой всплывает тоскливое слово “сиротинушка” и тащит за собой груз вины весом в тонну. Я лишила ребенка отца...

– Юля, соберись и возьми себя в руки! – командует мама, щелкнув пальцами у меня перед носом. – Ты и на работе будешь сонной мухой бродить? Тогда и суетиться не стоит – вылетишь после первого же дня!

– Ты права. Надо сосредоточиться на том, что важно прямо сейчас, – бормочу в ответ. – А сейчас у меня две проблемы: нет места в шкафу и нечего надеть.

– Выкинуть давно пора половину того, что у тебя там в шкафу. Понапокупаешь вечно балахонов и носишь, пока на тебе не развалятся!

Где-то я уже подобное слышала. Видимо, в чем-то она права. Но зачем мне вещи на выход? Куда выходить? Выбирала по потребностям, недорогое и удобное.

В итоге мы втроем отправляемся по магазинам. Ариша только рада – она обожает бегать по коридорам, кривляться на публике и рассматривать витрины.

Мама силой затаскивает меня в отделы, которые обычно по дуге обхожу: мы не можем пока себе позволить тратить такие суммы на тряпки.

– Это твой Стас не может себе позволить прилично одевать жену, – ехидничает она. – А я могу немного потратиться на дочь и внучку. Не так часто ты обращаешься ко мне за помощью.

– С тех пор как я стала взрослым самостоятельным человеком, я не считаю нормальным клянчить деньги у родителей, – парирую я, но получаю насмешливый взгляд.

– Ну-ну... Девушка, мы возьмем эту юбку, брючки и к ним пиджак, – говорит она продавщице.

– Юбку-то зачем? На мне и старая хорошо сидит, темно-синяя, в облипочку, помнишь?

– Отнеси ее на помойку, такое уже десять лет как не носят. И не спорь – кто платит, тот и выбирает, договорились?

С тобой спорить – себе дороже. Я-то знаю, что под личиной вальяжной и доброжелательной дамы скрывается кремень. Тем более и она знает, что никакая я на самом деле не самостоятельная, лишь мечтала таковой стать.

А на деле чуть ли не сразу же после того, как меня перестали обеспечивать родители, начал обеспечивать муж. Выходит, в жизни собственноручно заработанного рубля не потратила.

Интересно, каково это – иметь свои деньги и ни перед кем за них не отчитываться? Ни у кого ничего не просить. Здорово, наверное.

Когда мы покидаем торговый центр, я стараюсь не думать об общей стоимости покупок. И это я еще самым необходимым ограничилась: юбка, брюки, пиджак и две блузки. От туфель наотрез отказалась – у меня есть черные на шпильке, всего один раз обувала.