Надежда всколыхнула сознание. Ненадолго. Снова подставляя щёку для удара, улыбаясь и веря в лучшее. Мари услышала его зов о помощи, внутри задрожало, а вдруг брата можно спасти, и он не будет действовать иначе, словно ведомый чужой волей. Только как вернуть Джимми, вернуть прежнего парня, которого Мари помнила, которого она до сих пор любила. Нет. Этого она не знала и выбросила глупые мысли из головы. Сейчас было не до сентиментальности. Она могла сыграть с ней плохую шутку, подставить подножку в самый опасный момент. Мари решила не думать о том, что брата можно спасти, хотя ей это давалось с трудом.

Джим больше не проронил ни слова. Пока девушки шли за ним, сзади, словно из стен появились двое в белой форме. Мари оглянулась, понимая, что брат решил подстраховаться, или Аристотель опасается двух безоружных девчонок. Коридор петлял из стороны в сторону. Джордан надеялась, что запомнит путь обратно, к ангару, где их ждал Локки и «Осьминог».

В коридоре темно, лампочки загорались, как только люди приближались к ним и тут же гасли, когда определённое расстояние было пройдено. Путь уходил вниз. Стены выкрашены в синий, в серый и бежевый цвета, чёрной краской на стенах были выведены номера и буквы. Теперь они словно превращались в указатели жизненного пути. Джордан запоминала их, надеясь выбраться. С помощью этой цифровки нумеровались отделы, этажи и сектора, как поняла генерал Ли. Она усмехнулась про себя. Бывшая учительница, потерявшая в один момент всё, поднявшаяся из пропасти, сделавшая себя сама стала командиром колонии. Генералом её называли, и это было скорее прозвище, чем звание. Венных регалий у Джо никогда не было.

Томительное ожидание прервалось так же быстро, как внезапно в ангаре с «осьминогом» появился Джим. Металлические двери разъехались, впустили людей внутрь. Белый свет ослеплял, стены ярко-лимонного цвета, и женщина с абсолютно лысой головой и надменным взглядом выцветших рыбьих глаз. Мари вспомнила Лирику и подумала, отчего представительницы прекрасного пола так жутко выглядели, перебравшись в мир прошлого.

– Мара, Аристотель ждёт нас, – бросил он женщине, у неё было хищное выражение лица и презрительный взгляд, которым она смерила ренегатов и, ухмыльнувшись, вернулась к работе за полупрозрачным экраном.

Джим провёл пальцами по дверям из матового стекла, и они разъехались в стороны.

Комната, где в глубоком кресле сидел высокий худой человек, казалась не просто белой, а чрезвычайно стерильной. Мари и Джордан в засаленных куртках и пыльных ботинках здесь были словно вирусы на выбеленной коже. Во всяком случае, незнакомец смотрел на них с некой брезгливостью, нет, ни с ненавистью, а с презрением.

Никто не начинал разговор первым, враги смотрели друг на друга, буравя взглядами.

– Аристотель, где тот выродок, что залетел к нам, как муха на…

– Заткнись, Джимми, – осадил его командор, поднялся из мягкого кресла, и пленницы оценили его высокий рост. В нём было метра два, точно, но худоба делала его похожим на канатоходца, стоящего на ходулях. Тонкий и, казалось, хрупкий мужчина не вызывал трепета, не выглядел сильным лидером, скорее болезненным человеком. Мари рассматривала его и понимала что внешний вид обманчивая иллюзия.

Аристотель склонил голову набок, разглядывая Мари, потом перевёл взгляд на Джима:

– Удивительно, когда брат стал практически моей правой рукой, а сестра в рядах ренегатов. И что мне с ней делать, Джимми? – он резко повернулся к нему.

В движениях Аристотеля было что-то странное, нелепое, неестественное.

Джим пожал плечами, скривил рот, показывая своё равнодушие. Командор, глянув на Мари, поднял руку и отбросил девушку к стене. Ни один мускул не дрогнул на гладком лице старшего брата. Никто из пленниц не ожидал подобного поворота. Джо бросилась к Мари, но неведомая сила связала ей ноги, обездвижила, и Джордан повалилась на мягкий белый ковёр лицом вниз.