– О чём задумалась, Кира? – заботливо спросил Фёдор.

– О том, что жизнь слишком коротка, чтобы ошибаться снова в людях, в поиске правильного пути.

Решено отправляться на рассвете. Большее расстояние пройти можно при свете солнца, а ночью в темноту чего соваться, рассуждал Малышев. И так места незнакомые и скорее всего не хоженые.

Отдал список молодёжи, наставительно тряс пальцем перед юношескими носами. Говорил, чтобы вернулись до заката и если чего не найдут, не беда.

– Компас сами сделаем, если что.

– Дядь Дим, а вы тут о хавчике написать забыли. – Миха глянул на Фёдора, потом на Киралини. – Грибы-ягоды ещё не пошли. Охотиться что ли будем?

Малышев по-доброму усмехнулся, слишком уж комично вышло – всё учёл, кроме провизии. Дмитрий кивнул и в воздухе расписался со словами, на ваш вкус, ребята. Потом сидел, закрыв глаза, присушивался, когда условный сигнал у двери выстрелом по железным листам брякнет. Голос Киралини тихий, словно шёпот осенних листьев, Дмитрий не слушал её. Нет не то, чтобы не хотел этого, просто мысли сплетались в один клубок, где надежда, страх, упорство и геройство с отчаянием и, порой, апатией играли в свои игры.

Это ничего, что ты боишься, говорил себе Малышев. Все боятся. Возможно, наш страх самый сильный, и поэтому мы до сих пор живы.

Мишка и Катя вернулись быстро. Нагруженные, словно вьючные животные они шутили и довольно толкали друг друга. Фёдор пил чай и отставив кружку, рассмеялся, глядя на ребят. Бросил им, что не ожидал их так скоро увидеть.

– Мы золотую жилу нашли! – важно отрапортовал Миха. – Залезли на склад спортивных товаров. Магазин разграблен, а на дверях склада вот такой замок! – Подняв руки, он изобразил размер «вот такого» замка, не без гордости добавив, что они его вскрыли с лёгкостью.

– Ну, да, расскажи, – Катя мотнула в его сторону головой. – Медвежатник нашёлся. Повозились, но прошлые навыки не растеряли, – она хохотнула басом, а потом словно смутившись, закрыла рот ладонью и захихикала.

– Что с припасами? – спросила Киралини. Малышев махнул рукой, консервов и воды было достаточно в убежище. Не стоило рисковать и снова соваться в город.

– Как обстановка там, в городе? – спросил Фёдор не глядя на Миху, чистил пистолет и был сосредоточен.

– Дядь Федь, обстановка странная, – начала Катя, плюхнулась в продавленное кресло, которое жалобно отозвалось скрипучими пружинами. – Тихо. Ни зомби, ни дронов, ни ангелов. Город точно вымер.

Фёдор оторвался от чистки оружия, вскинул брови и потёр переносицу.

– Действительно странно, – протянул он.

– Так может всё-таки по реке? – нерешительно спросила Катя, – так быстрее, хотя по километражу длиннее.

– По реке мы как на ладони, – вставила Киралини. – В лесу спокойнее.

– В лесу голодные звери! – снова завелась Катя. Дмитрий глянул на неё – ей бы только революционный отряд вести за собой. Глаза вишни горят огнём, нос задорно вздёрнутый к верху, чёлка непослушная падает на лоб. Активистка, комсомолка и… И как жалко, что её мама не видела этого пыла. Малышев вдруг стиснул зубы, боль врезала в грудь. Он поморщился, а Катька кинулась к нему со словами, дядя Дима, что с вами, что случилось?

– Всё нормально, – сдерживая боль, улыбнулся Дмитрий, – видимо потянул мышцу.

Катерина вдруг обняла его за шею, прижалась точно котёнок к плечу и прошептала в ухо:

– Только вы у меня остались, только вы. Простите меня за всё, я такая дурёха, простите.

– Успокойся, милая, всё будет хорошо, – ласково ответил Малышев.

Сверялись со списком, чистили оружие, считали патроны. Раскладывали по рюкзакам необходимое, а потом Фёдор глянул на часы и сказал, что пора спать.