– И вертолет, значит, я тоже…

– Ты, Маршал, кто ж еще? Раз по ТВ показали, то… От сока ты зря отказываешься, хороший сок. Я видишь как его обожаю? Прямо жить без него не могу.

И тут Ивана прорвало. Он вскочил, схватил Тарсуса за грудки и затряс, крича ему в лицо, сплошь покрытое мелкими точечными шрамиками:

– Что произошло?! Кто виноват?! Почему я?! Почему мы?! Отец! Мама! Почему?! Зачем я тебе?! Зачем подполью?!

– Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы. – Сказано это было слишком уж спокойно, даже безразлично, что ли.

Лед в голосе Тарсуса подействовал на Ивана как пощечина. Не на кого надеяться – ни на страну, предавшую его, ни на обитателей подземелья. Никто не поможет. У всех свои интересы, своя тайная выгода, и семья Жуковых в тех раскладах вроде разменной карты или пешки, которой без сожаления пожертвуют.

– Я ухожу. – Иван отпрянул от Тарсуса. – Здесь мне больше делать нечего.

Под толщей земли и бетона он лишь теряет время. Уж как-нибудь выберется наверх. Прихватив фонарь, Иван выскочил из вагона – и налетел на киборга, преградившего путь. Столкновение отозвалось вспышкой боли в простреленном боку.

– Ага, опять ты. – Кошка на плече гиганта зашипела, выказывая заодно неприязнь хозяина. – Союзник паршивый.

– Уйди с дороги, ржавая жестянка. – Иван больше не намерен был терпеть оскорбления. Он повел плечами, словно разминаясь перед схваткой на татами.

Проскрежетав нечто невразумительное, громадина из титана и композитов мрачно двинулась на него. Кошка плотоядно заурчала.

Отец учил: хочешь победить – сосредоточься, оцени противника. У киборга значительное преимущество в силе, в массе, и боли он не чувствует. Так что противник более чем серьезный. И хорошо – что за интерес сражаться с дохляками? Унижая слабого, не станешь сильнее. Ударив последнего, не станешь первым. Тоже мудрость отца…

Жуков-младший попятился – чтобы оценить обстановку и определиться с тактикой.

Глаз-объектив максимально выдвинулся, искусственная туша затряслась от хохота. Дезертир принял маневр союзника за бегство.

Меж тем Иван прикинул уже, как совладать с Мамонтенком. Из университетского курса анатомии киборгов он помнил, что на затылке у них есть… Короче говоря, надо зайти в тыл. Мамонтенок быстр, но значительные габариты могут сыграть с ним злую шутку.

Что было духу Жуков-младший припустил к горе покрышек с гондолой от дирижабля. Там, среди тросов и кабелей, противнику будет не так комфортно и привольно, как у вагона.

Провожаемый удивленными взглядами аборигенов, он ворвался в клубы дыма и пара, наклонился, перепрыгнул через трос, обогнул одну кучу хлама, взбежал на вторую и тут же перескочил на тележку, на которой привезли кузовы. Теперь покорить покрышечную гору…

Но сделать этого он не успел.

Сзади загрохотало. Взвизгнув, лопнул стальной трос. Девушка Эльвира закаркала, призывая прекратить. Но Мамонтенок уже не мог остановить разрушения. Вторгшись в производственный лабиринт на платформе, он запутался в сплетении кабелей, и каждая новая попытка освободиться лишь усугубляла вред, причиняемый хозяйству подземных обитателей. К тому же «паутинки» по отдельности, может, и легко порвать, но когда их много…

Почти лысое тельце спрыгнуло с титанового плеча и затерялось в густом дыму над полом.

– Ах ты гаденыш!.. – Далее киборг дал бы фору даже Гургену Бадоеву, обожающему измываться над своими замами на светских раутах.

Бадоев… отец Лали… Из-за обрывка мысли, мелькнувшей на краю сознания, Иван едва не упустил отличный момент для контратаки. Он метнулся к киборгу, угодившему в ловушку.

Очередной рывок Мамонтенка натянул черный кабель, ведущий прямо к гондоле. Мужчины, что недавно суетились около нее, демонстрируя рвение начальнице, принялись размахивать руками и кричать, чтобы прекратил, конструкция плохо закреплена. Увы, дезертир обезумел от ярости и ничего не слышал из-за своей же ругани. Тросы то провисали, то натягивались. Пол под массивными ногами дрожал – топал киборг так, будто задумал проломить его.