Касаясь вопроса Мареммы, Марш считал, что чрезмерная человеческая активность привела к разрушению лесов и перемещению почв; итальянцы же, напротив, видели проблему в недостаточных действиях человека по культивации земли. Последние старались исправить ущерб, нанесенный природой самой себе. Марш же видел, что они пытаются устранить урон, причиненный человеком. Он наблюдал антропогенную деградацию, в то время как местные – дегенерацию, спонтанное, самостоятельное, энтропийное разложение земли. Когда итальянцы осушали малярийные водно-болотные угодья, французы засевали зыбучие дюны, а швейцарцы восстанавливали леса на горных склонах, подверженных сходу лавин. Все они видели себя улучшителями Земли, которые борются с природными силами человеческими средствами. Марш, напротив, усматривал в их действиях реставрацию нетронутых, первозданных земель, разрушенных людьми. Американское мировоззрение Марша с присущим ему почитанием дикой природы помогло ему по-новому взглянуть на первопричину ущерба, нанесенного окружающей среде.

Очевидно, Марш не только слепо восхвалял дикую природу, но и видел в ней положительные и отрицательные проявления: «Там, где [человеку] не удается стать ее хозяином, он становится ее рабом». Тем не менее Марш показал, что он остро осознает обоснованность сохранения нетронутых земель: «Желательно, чтобы какой-нибудь большой и легкодоступный регион американской земли оставался, насколько это возможно, в своем первобытном состоянии». Марш не доверял необузданной природе, но видел определенные положительные качества в нетронутой земле. Он любил дикие земли, но не доверял их дикости. Таким образом, в философии Марша можно увидеть некий баланс между страхом перед разрушительными силами природы и американской романтизацией диких земель [Marsh 1861; Marsh 1864].

Еще одним ключом к пониманию взглядов Марша является то, что он рассматривал природу скорее как силу, чем как место. Природа для него – это не сама земля, а сила, придающая ей форму; та сила, что прорезает реками каньоны и покрывает склоны холмов деревьями: «Во всех неорганических вещах Природа безошибочно достигает намеченной ею цели». Марш рассматривал природу не как материальную субстанцию, а, скорее, так, как ее определил Н. Уэбстер в своем словаре 1828 года: «Природа есть субъект, автор, создатель вещей или же сил, создающих их». Итальянские коллеги Марша, такие как К. Каттанео, подчеркивали, что ландшафты формируются скорее человеческими силами, чем природными. Философ и экономист, Каттанео писал, что пейзажи сельской Ломбардии были сформированы силами, которые на девять десятых были культурными и на одну десятую – природными. Марш помог популяризировать этот взгляд, согласно которому человек является доминирующей при создании ландшафтов силой. Но в отличие от Каттанео Марш подчеркивал, что человеческие силы могут также вредить Земле. Еще более радикальным для того времени было утверждение Марша о том, что человек часто не видит тех разрушительных процессов, которым дает ход [Marsh 1861].

Ущерб окружающей среде может возникать из-за многочисленных и часто невидимых взаимосвязей между растениями и животными, почвой и осадками. По крайней мере со времен Ф. Менготти в 1810-х или А. Сюрреля в 1840-х годах европейские инженеры и лесоводы знали, что горные леса служат для предотвращения наводнений вследствие ливней: корни деревьев закрепляют осыпающуюся почву, а их стволы замедляют течение ручьев. Марш приумножил это знание, добавив, что без деревьев листья и хвоя не могут накапливаться, образуя почву, а реки не могут течь четко и непрерывно. К этим экологическим факторам он присоединил экономические, социальные и политические: чрезмерная вырубка лесов приводила к заиливанию рек и обмелению гаваней, тем самым был уменьшен улов рыбы, у городов отнят выход к морю, была затруднена морская торговля, как следствие – были развалены империи. Ущерб, нанесенный лесу, непреднамеренно и часто неосознанно приводил к далекоидущим последствиям во времени и в пространстве. Марш полно и убедительно продемонстрировал, как человеческая деятельность наносит не только прямой, но и косвенный ущерб природе. До Марша были и другие мыслители, выявлявшие отдельные связи между действиями человека и разрушением окружающей среды. Но среди них было мало или вообще не было тех, кто настолько всесторонне рассматривал ситуацию и мог связать вырубку леса с рыболовством и становлением империй. Как выразился один из первых рецензентов книги «Человек и природа» в 1864 году, «основная мысль, проиллюстрированная в книге, не нова, но она изложена столь убедительно и сопровождена такими энциклопедическими познаниями, что обладает силой новизны». Только автор такой глубокой и неоднозначной работы, как «Человек и природа», мог сделать утверждение, что «человек является повсюду как разрушающий деятель». До Марша человек, как правило, считался улучшающим, а не нарушающим гармонию природы, которая, в свою очередь, угрожала ему со всех сторон [Surell 1991; Marsh 1861].