– Ты когда-нибудь видел подобное? – Эйтн, не смотря на собственное предупреждение, подступила ближе. – Что это?

Сложно было сказать вот так, с кондачка. Тем более, когда мысли, казалось, состояли из сухого песка, рассыпавшегося при малейшем напряжении. Но представшая нашим глазам тварюшка сошла за явление куда более редкое, чем попытки параксанских безопасников поймать живого лейра, так что я заставил себя взять ее в то и дело расплывавшийся фокус. Существо напоминало человеческого зародыша, но самого уродливого из всех, что когда-либо видели люди: довольно крупная относительно всего остального тела головка размером была с детский кулачок и сразу переходила в веретенообразное тулово, по бокам и на противоположном конце которого болталось нечто, очень похожее на растительные корни. Ножек у существа не было, зато имелись ручки – две тонкие плети с длинными нитевидными пальцами.

– Только не говори мне, что эта дрянь была у старика в животе! – Не скрывая отвращения, Эйтн, видимо, вдоволь налюбовавшись, отступила обратно к двери.

Я на мгновение обернулся, а затем, все-таки опустившись возле трупа на одно колено, пробормотал:

– Сомневаюсь.

Тварюшка еще трепыхалась в ладонях Гомсы, но было понятно, что это ненадолго. Какая бы сила ни позволила ей пережить смерть носителя, долго без него она явно не могла. Когда труп старика обрушился обратно на ковер, крохотное создание, обитавшее внутри него, тоже испустило дух.

– Не вздумай трогать!

Я очнулся от этого оклика и с удивлением понял, что потянулся к окровавленной тварюшке, как будто и впрямь намеревался ее взять, вот прям так, голыми руками. Это насторожило. Как новорожденный всегда тянется к груди матери, так и лейры никогда не упускают возможности сделать что-то с помощью Теней. Взгляд мой упал на ладонь. Она дрожала. А место ожога, который я получил на борту Обсерватории, снова начало подергивать. Как если бы оно реагировало на создание, погибшее только что.

– Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, – сказал я твердо и, не оглядываясь, вышел вслед за Эйтн на улицу.

– Ты в порядке?

Я не хотел врать, но правда казалась чересчур запутанной, даже для меня, так что проще было отмахнуться.

– В полном. Давай сюда эту голову. – Порывшись за пазухой, я вытащил мягкую серую сумку, которую прихватил с «Мантии», и протянул руку за останками Кукольницы. Эйтн не упорствовала и отдала их мне.

Пока я прятал штуковину, леди Аверре тихо заметила:

– По виду не скажешь.

– Да и ладно. – Я закинул сумку на плечо и рассеянно почесал ладонь о ладонь. Ожог снова зудел, но недостаточно сильно, чтобы делать из этого трагедию.

Эйтн прищурилась, но промолчала. Тем лучше. Мы, не сговариваясь, стремительно зашагали вверх по улице, как будто вслед за нами уже неслась целая рать, и все же о будущем пункте назначения даже не условились. Логика требовала вернуться в доки и покинуть станцию как можно скорее, а интуиция возражала. Если охрана Томеи сумела отследить нас до самого дома роботессы, то на корабль нам лучше не соваться, а попытаться вместо этого отыскать другой способ убраться со станции.

Понятное дело, новая проблема настроения никому из нас не улучшила.

– Какая сука нас сдала?! – прорычал я, сворачивая в менее людный переулок, как грибами усеянный закусочными под открытым небом. Кто-то из гостей за столиком поперхнулся кессом, пара-тройка с неодобрением покосились в нашу сторону, но большинство разумно предпочли сделать вид, будто ничего не услышали.

– Тебя только это волнует?

В вопросе Эйтн имелся смысл. Окровавленная дрянь, выбиравшаяся изо рта мертвого портакианца, до сих пор маячила перед глазами. Вид ее крошечного тельца, тщетно сучащего тоненькими конечностями в попытке выторговать себе еще хоть минуту жизни, провоцировал не только желание проблеваться, но и целый сонм вопросов, круживших в голове и рождавших теории одна бредовее другой.