С Элизой мы больше не пересекались, что меня очень печалило. Видимо, тот раз, когда ее за что‑то наказали, был исключением, и больше в выходные дни я в библиотеке ее не видел. В обычный день ведь не подойдешь к ней. У нас не было общих тем для разговора. Да и какие общие темы могут быть у первогодка и старшекурсницы? Теплое чувство в груди не давало мне покоя, но я не мог ничего с этим поделать. Если бы я попытался за ней ходить, меня бы никто не понял, да и я сам не понимал, как быть, если она заговорит со мной, поэтому молча наблюдал издалека и страдал.

– Мистер Оливер Твайс, позвольте представить вам мистера Рэджинальда ван Дира, нашего молодого, но подающего большие надежды ученика. – Вот так началось наше знакомство со старшим инспектором Ист‑Энда. Этот пожилой человек в мятом и обляпанном грязью костюме мне не очень понравился – его седые волосы паклей торчали из‑под цилиндра, а голос с визгливыми нотками вскоре начинал раздражать, но от инспектора зависело мое будущее – ведь за помощь полиции директор пообещал мне плюс десять баллов на выпускных экзаменах в каждом году, а это было немало!

– Доброе утро, молодой человек. – Он окинул меня быстрым и цепким взором и обратился к директору: – Пэрри, а он не слишком молод? Он вообще знает, что ему предстоит увидеть и чем придется заниматься?

– Я пока не посвящал его в курс дела. – Странно, но от его слов директор смутился. – Главное – мальчик способный и без труда сможет определить, было ли влияние ремесленника.

– Не знаю, не знаю, – покачал головой старший инспектор, кидая на меня подозрительные взгляды, – но в общем‑то это не мое дело. Если глава тайной полиции дает мне ремесленника, я только за обеими руками. Сами знаете, последнее время с этим Кукольником одни проблемы. Начальство заставляет бросать все силы на его поимку. А кто будет раскрывать остальные дела? У меня только за эту неделю семь трупов, и два из них без признака насилия! Как, скажите, работать, если вы отказываетесь предоставлять нам ремесленников?!

Визгливые нотки последних выкриков заставили меня поморщиться, а вот на лице директора не дрогнул ни один мускул.

– Оливер, вы прекрасно знаете причину, – спокойно ответил он. – Берете мальчика или нет?

– Конечно, беру, – быстро ответил тот. – Отдам его Дрейку – он как раз зашивается последнее время и стал невыносим со своим нытьем о необходимости присутствия ремесленника.

– А, мистер Райт, – с пониманием улыбнулся ван Рональд, – помню его. Ведь он, по‑моему, и ведет сейчас его дело? В «Нью Таймс» писали.

– Да пропади пропадом этот Кукольник! Вчера нашли еще одну бедняжку, меня вызвали сегодня вечером туда, – мистер Оливер показал пальцем в небо. – И дай мне бог сил перенести очередную выволочку. Осталось всего два года, мистер Перри, проклятых богом два года, и я закончу со всем этим.

– Тогда удачи, она вам сегодня понадобится.

Директор дружески пожал руку собеседнику и обратился ко мне:

– Не переживай, тебя на время каникул по мере необходимости утром будут забирать у ворот полицейские и провожать сюда же вечером, а когда начнется учеба, мы обговорим с тобой новый график. Думаю, сможем сделать тебе небольшие послабления в учебе.

Он протянул мне коробочку, внутри которой лежала малюсенькая пластинка паинита размером с мой ноготь, но, зная его стоимость, я с трепетом принял ее и спрятал во внутренний карман сюртука. Только с его помощью я мог определить текущие остатки души у мертвых тел и с помощью таблицы ван Червиваля рассчитать примерное количество души до смерти.

– Спасибо, сэр. – Я склонил голову в знак признательности, но коленки начали дрожать при упоминании в их разговоре слов «труп», «Кукольник» и прочих ужасов. Я до сей минуты особо не задумывался, в чем именно будет заключаться моя помощь полиции. После тех плюсов, которые мне нарисовал директор, я как‑то забыл спросить, что конкретно от меня будет нужно, кроме как «определять, были ли потери души».