– Поскольку вас долго не было, её отдали палачам.

– Она жива? – голос спрашивающего был ровен.

– Пока да, я остановил их, едва узнал, что вы решили сдаться.

– Насколько она цела? – а вот уже следующий вопрос был задан хриплым голосом.

– Трудно сказать, я сам не видел, но обычно после комиссии по правде от людей мало что остаётся, – майор честно посмотрел на сидящего рядом молодого человека.

Тот, всмотревшись в него, вздрогнул, но промолчал, в таком состоянии находясь всю дорогу. Сам Рамфи, любящий поболтать с пленниками, пытаясь вытянуть из них интересные сведения, с этим пассажиром не стал рисковать и также молчал, просто радуясь тому факту, что тот не выкидывает никакие фортели.

«Четыре дня, и я сдам его жандармерии, – Рафми повернулся и стал смотреть в окно, – дальше это будут не мои проблемы».

***

Прибывший на конечную станцию поезд просвистел об остановке, и я, получив сигнал от охранявшего меня майора, поднял саквояж и направился в сторону выхода.

Сам вагон, как и вокзал, были оцеплены людьми в одинаковой тёмно-синей форме, так что я мало что разглядел из местных достопримечательностей, пока меня вели под усиленной охраной к закрытому фургону. Всё, что я успел увидеть, – это серое, безликое здание вокзала и оцепление полиции, которая несколькими кругами охраняла поезд.

Прямо рядом с фургоном нас ожидало десять вооруженных полицейских, сразу нацеливших на меня оружие, а также подтянутый человек в странного покроя сером сюртуке.

– Рамфи, почему задержанный без кандалов? – сразу поинтересовался он, поджав губы.

– Я его доставил в целостности и сохранности, – военный не моргнул и глазом, – теперь это твоя головная боль, Эдвард, можешь сам его заковать.

При этом майор посмотрел на меня, я на него, и мы обменялись улыбками. Тот, кого назвали Эдвардом, увидел наше молчаливое переглядывание, которое его взбесило, и он махнул охране. Двадцать человек отделились от оцепления и приблизились к нам, неся знакомые мне стальные железки, которые я уже видел недавно в блиндаже на фронте.

За то время, пока поезд ожидал у станции встречающих, я успел подготовиться, дотянувшись сначала до первого человека, затем до второго и так далее, так что все вокруг имели по паре присосавшихся к их душам отростков моей ауры. Так что я улыбнулся, ожидая, как ко мне подойдут полицейские, кончиком туфли проведя черту на бетонном полу платформы. За моими действиями с любопытством наблюдали все. Полицейские остановились, не смея подойти ближе, и только угрозы человека в сером заставили их сделать два шага и пересечь невидимую черту. Все, кто заступил за неё, тут же упали на землю, мгновенно сложившись, словно этажи карточного домика.

Тут же послышались щелчки снятия оружия с предохранителей.

– Ладно, развлекайтесь, я свою работу сделал, – Рамфи в полной тишине помахал мне рукой и направился к выходу.

– Майор Сорес! – окрик человека в сюртуке его остановил, и он недовольно повернулся. Тот пошёл ему навстречу и говорил так тихо, что мне не было слышно. Видимо, майору не нравилось то, что он слышал, поскольку с каждой минутой его настроение портилось. По итогу, он со поджатыми от злости губами вернулся обратно.

На вокзале тем временем появились новые действующие лица в чёрных одеждах, которые моментально привлекли к себе внимание всех. Полицейские раздвинули цепь, чтобы они могли беспрепятственно пройти, и те важно прошествовали к нам. Моим огромным удивлением стало то, что у каждого – у каждого! – было либо пенсне, либо очки, либо монокль с огромной вставкой из паинита.

«Видимо, местные ремесленники», – понял я по этому явному опознавательному знаку.