Мишка прикоснулся к листу, и тот растаял в воздухе. Зато в личных файлах появилась копия договора. Он увидел сообщение от системы, которое выглядело, как надпись, появившаяся в воздухе на несколько секунд.

– А на кого мы будем охотиться? – с замиранием сердца спросил Мишка, который до этого видел охоту только в кино.

– Э…, – промычал прилизанный тип, несказанно удивленный этим вопросом. – Ни на кого ты не будешь охотиться, парень. Охотиться будут как раз на тебя. И оплатят тебе только то время, что ты будешь оставаться в живых, и ни секундой больше.

– Пятнадцать баксов в час??? – завопил в возмущении Мишка.

– Ты подписал договор, – в голосе прилизанного типа появился лед. – Тут нельзя нарушать договоры, мальчик. Пошел!

2047 год. Реальный мир. г. Финстервальде. Двенадцать дней до релокации.

Сознание возвращалось постепенно. Сначала Мишка почувствовал свет, который резанул по глазам, а затем – легкое покачивание. Он явно ехал на машине. Только вот куда он ехал и зачем, Мишка не имел ни малейшего представления. Он и в машине ездил весьма нечасто. Своей машины у них с мамой не было.

– Очнулся! – услышал он деловитый голос. – Десять минут, как заказывали!

Они ехали в каком-то микроавтобусе. На Мишку пристально смотрел черноволосый и смуглый мужик лет сорока, одетый по местным меркам невообразимо дорого. Брюки, стрелками которых можно было бриться, снежной белизны рубашка и лаковые туфли, поигрывающие бликами от заходящего солнца. В расстегнутый ворот рубашки выбился непокорный курчавый волос, и это при том, что сам мужик оказался лысым, как коленка. Он выглядел как топ-менеджер одной из корпораций, только глаза выдавали его. В его глазах читалось полнейшее равнодушие к его, Мишкиной, судьбе, и это парень понял совершенно отчетливо. Рядом с ним сидел какой-то щуплый очкарик, который тыкал пальцем в планшет.

– Знаешь, кто я? – спросил мужик напротив.

– Нет, – осторожно ответил Мишка и попробовал пошевелиться. Тщетно. Он был зафиксирован так плотно, что не мог даже головой двинуть. Тело, руки, ноги и даже лоб прижимали к сиденью какие-то обручи.

– Я буду спрашивать, ты будешь отвечать, – немного устало сказал ему лысый. – Если ты мне соврешь, то живым из этой машины уже не выйдешь, а твое тело отвезут на ближайшую пищевую фабрику. Станешь частью белкового концентрата. Все понял?

– Да, – проглотил слюну Мишка.

Он слышал про полиграф, и понял, что это за обручи зафиксировали его. Щуплый нажал на значок в планшете, и из боковой панели вышла тонкая рамка монитора, на которую тот скосил один глаз.

– Вы, наверное, Бехар, – догадался Мишка.

– Ты работаешь на полицию? – резко спросил лысый, никак не реагируя на Мишкины слова.

– Нет! – попытался замотать головой парень. – Не работаю я на полицию!

– Только да или нет, – оборвал его Бехар. Без сомнения, это был он, собственной персоной.

– Нет, – покорно ответил Мишка.

– Тебя послал Фарид?

– Нет.

– Ты работаешь на федералов?

– Нет…

Вопросы шли один за другим, и Мишка порядочно устал. На лице албанца начала появляться легкая задумчивость. Видимо, ему самому надоело заниматься ерундой.

– Так какого хрена ты поперся в мусульманский квартал? – спросил он, наконец, Мишку.

– Я искал Бехара, – ответил тот.

– А зачем ты его искал? – с нажимом спросил Бехар.

– Мне нужны деньги, – ответил Мишка, кусая губы. – Мама болеет.

– В чем проблема? – с каменным лицом спросил его албанец. – Отправь ее в Зазеркалье.

– Она не хочет, – понурился Мишка. – И я не хочу… У нас никого больше нет, кроме друг друга, понимаете? Мне нужны деньги, чтобы она могла купить лекарство, и тогда она проживет еще десять лет здесь, в реальном мире.