определенные предположения, взятые совместно, составляют парадигму, а Томас Кун отмечал, что мы крайне неохотно решаемся на смену парадигмы. Против нее может накапливаться огромный эмпирический материал, но мы предпочитаем изобретать любые, сколь угодно нелепые объяснения, чтобы только оставить парадигму в целости [Martin 2005: 18].
Мартин очень хорошо характеризует парадигму секуляризации:
что же кроется в этой, некогда не подвергавшейся сомнению, парадигме секуляризации? Социология и модерн сформировались одновременно, вот почему социология сосредоточила свое внимание на том, что происходит с религией в условиях модерна и ускоряющихся перемен. В целом социология характеризовала модерн как сценарий, по которому человечество переходило от религиозного образа жизни к секулярному. Секуляризация стала частью влиятельного общественно-исторического нарратива о том, что было раньше и что сейчас уходит в прошлое [Martin 2005: 18].
Другими словами, секуляризация как социологическая парадигма на макро-, мезо- и микроуровнях задает рамки теориям, где угасание религиозности или снижение ее общественной значимости воспринимается как норма, исходя из которой необходимо объяснить «исключительные» или «временные» феномены, свидетельствующие о жизнестойкости религии в современных обществах. Эрозия парадигмы секуляризации началась в 1960-е годы и продолжалась до 1980-х. К 1990-м годам она была окончательно демонтирована в Соединенных Штатах и других странах все возраставшим числом социологов религий, «искавших истину в фактах» эмпирических исследований.
Огромное значение приобрел тот факт, что религия продолжала процветать и развиваться в Соединенных Штатах на протяжении двадцатого века, вплоть до нынешнего дня. Хотя с 1960-х годов прежде доминировавшие протестантские деноминации теряют последователей, продолжается рост евангелических и пятидесятнических церквей [Kelly 1972; Understanding Church 1979; Church and Denominational Growth 1993]. Тогда как отдельные индивиды потеряли веру и оставили церковь, другие вернулись в церковь, а гораздо большее число людей поменяли деноминацию или обратились в другую религию [Hoge 1995; Musick 1995; Newport 1979; Roof, Hadaway 1979].
Несомненно, в сфере религии происходили и до сих пор происходят перемены, но отсутствуют достоверные признаки ее упадка в этом модернизированном обществе [Greenly 1989]. Некоторые ученые показали, что со времени основания Соединенных Штатов до 1990-х годов, то есть в тот период, когда американское общество и подверглось процессу модернизации, доля последователей той или иной религии среди населения возросла [Finke, Stark 1992]. Более того, как продемонстрировал X. Казанова и многие другие, религия продолжает играть значительную роль как в американской политике, так и в других областях современного мира [Casanova 1994].
Эмпирические свидетельства жизнеспособности религии в Соединенных Штатах побудили некоторых исследователей, продолжавших держаться парадигмы секуляризации, объяснять такие свидетельства исключительностью Америки. Согласно этому объяснению, в мире модерна США представляют собой исключение, демонстрируя тенденцию, противоположную секуляризации всех областей общественной жизни; однако со временем они неизбежно последуют общей норме современности, и религия здесь придет в упадок. Однако предположения, основанные на тезисе о секуляризации, не согласовались со все большим корпусом эмпирических фактов, и все больше американских ученых обращались к разработке альтернативных теорий, объясняющих жизнеспособность религии в Соединенных Штатах. К началу 1990-х годов это инновативное теоретизирование достигло такого размаха, что Уорнер объявил о зарождении в социологии религии США новой парадигмы [Warner 1993]. Эта новая парадигма, говоря вкратце, рассматривает жизнестойкость религии в Соединенных Штатах в качестве нормального состояния, хотя разные исследователи предлагают ему разные объяснения. Концептуализация этой новой парадигмы Уорнером вызвала горячие споры