До официального крещения существовало два пути распространения христианства в ранней Руси – «сверху» и «снизу». «Сверху» – христианство воспринималось в княжеско-дружинной среде во время походов в Византию, русско-византийских переговоров. «Снизу» – христианство распространялось среди находившихся в христианских странах Центральной Европы и Византии русских купцов, их челяди, пленных русских, проданных рабов, а также «работающих» в Византии, которые имели там имущество[219]. Другим видом этого «низового» пути «стало прибытие на Русь христиан из европейских стран, в частности, скандинавов»[220].

Особое значение в этом контексте приобретает гипотеза о Рюрике – как первом христианском правителе Руси, «призванном», согласно летописям, в 862 г.[221] Несмотря на сохраняющиеся до сих пор сомнения в норманском происхождении основателя династии русских князей-рюриковичей[222], историческая достоверность «Сказания о призвании варягов» подтверждается целой группой археологических и лингвистических данных[223]. При этом Рюрик убедительно идентифицируется с фрисландским конунгом Р¸риком[224], что позволяет признать правомерной версию о принадлежности к христианству его самого и, возможно, какой-то части его сподвижников и дружины[225]. Древнейшим археологическим свидетельством, подтверждающим начало христианизации Руси в годы «призвания варягов», является находка так называемого фризского кувшина (с орнаментом из оловянной фольги в состав которого входит «мальтийский» крест) в одном из курганов ладожского могильника Плакун. Находки аналогичных сосудов в важнейших религиозных центрах того времени (Дорестад во Фрисландии, Лоршский монастырь в Германии и Бирка в Швеции) могут говорить об изготовлении их специально для нужд Церкви и миссионерской деятельности[226].

«Повесть временных лет» сообщает, что Рюрик «раздая мужемъ своимъ грады, овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро. И по тем городомъ суть находници варязи, а перьвии насельницы в Новегороде словене, в Полотьски кривичи, в Ростове меря, в Беле-озере весь, в Муроме мурома; и теми всеми обладаше Рюрикъ»[227]. Приведенная летописная запись, как отмечает М. Б. Свердлов, свидетельствует о сохранении в исторической памяти преданий, отраженных в «Повести», лишь политической функции мероприятий Рюрика. Но эти меры имели также глубокое социально-экономическое содержание, поскольку, установив политическую власть над землями словен новгородских, полоцких кривичей, веси и мери, Рюрик стал держать под своим контролем интенсивно используемые торговые пути на Волгу, Западную Двину и Днепр. Летописное известие о раздаче Рюриком городов в управление «своим мужам», то есть старшим по положению членам своей дружины, указывает на начало формирования административно-территориальной системы, что нашло продолжение и развитие в институте посадников[228]. Впрочем, надо учитывать обобщающий и ретроспективный характер вышеизложенного летописного известия: в действительности Новгорода, Ростова и Белоозера в эпоху Рюрика не существовало; эти города появились лишь в Х столетии. Но летописец зафиксировал историческое предание о включении в северную раннегосударственную конфедерацию обширных земель Севера Восточной Европы[229].

Начиная с третьей четверти IX столетия – времени формирования северно-русского раннегосударственного образования во главе с князем Рюриком[230] – территория Восточной Европы становится зоной пересечения нескольких религиозно-культурных импульсов, что, прежде всего, было обусловлено активизацией Балтийско-Волжского торгового пути, соединившего Северную Европу с Арабским Востоком