Пока он купался, Белка успела проснуться и теперь сидела в кровати, замотавшись одеялом.

– Какой же я «котик»? – возмутился Андрей, всеми силами пытаясь не дать лицу расплыться в радостную улыбку. – Я тигр, огромный и злой!

– Тигр? Настоящий?

– Конечно, настоящий.

– Ну иди сюда, проверим. – И отбросила одеяло завораживающе-грациозным движением.

Любимая женщина и любимая работа, два счастья, дарованные Небесами. Андрей никогда не пытался сравнивать, что для него дороже и что важнее. Глупо же сравнивать! Два этих дара настолько переплелись друг с другом, что казались единым целым. Лесовской писал в жанре космореализма, и Белка была его личным консультантом… Если бы его спросили: случись что, кого ты выберешь, свою женщину или свои книги? – он бы растерялся. Какому идиоту стукнет в голову идея подобного выбора? Нонсенс!

Так сложилось, что большую часть времени Андрей всецело принадлежал книгам. Логично и справедливо, что два месяца Белкиного отпуска он должен принадлежать всецело ей. Однако не получалось. И дело не в издательском договоре с четко прописанными сроками, не в кислой мине на лице редактора Феди Саблина, хорошего парня, хоть и немного занудного. И уж точно не в авансе, который следует отработать, – отработает, куда он денется! Просто начинало что-то свербеть внутри. Сначала едва ощутимо, затем сильнее и сильнее. В конце концов руки начинали чесаться почти физически. Казалось, сдохнешь от этой чесотки, если не выплеснешь на чистый лист накопившиеся внутри образы и сцены. Так было и в прошлый раз, и даже в позапрошлый – в их первый совместный отпуск. Тогда зудеть начало через месяц. В этом году Андрея хватило на две недели.

Приступ «графоманской чесотки» скрутил его вечером, после ужина, когда они смотрели что-то там по ти-ви. Андрей давно потерял сюжетную нить глуповатой комедии. Весь прайм-тайм телевизионных каналов заполняли подобные комедии, не менее тупые игры и шоу. Человечество развлекалось, отдыхало от обыденности, вроде бы сытой и благоустроенной, но вместе с тем тревожной, заполненной неуверенностью в завтрашнем дне. Человечество не желало больше подстегивать себя искусственными адреналиновыми инъекциями боевиков и триллеров. Человечество устало от насилия. Наелось этого добра досыта, до отвала.

Получившийся каламбур Андрею понравился. Именно до отвала – как раз этим человечество и готовилось заняться: отвалить со старенькой загаженной матушки-Земли. Захотелось немедленно записать, развить мысль…

Комнату заполнил заразительно веселый хохот – подсказка, что в фильме прозвучала очередная шутка юмора. Белка тоже хихикнула. Андрей же, воровато косясь на жену, спрятал руки за спину и принялся остервенело чесать. Не помогало. Графоманский зуд чесанием не лечится.

– Лен, ты смотри, а я пока попробую поработать, – начал он осторожно.

Белка оторвала взгляд от экрана.

– Бросаешь меня?

– Как же я могу свою Белочку бросить? Я тут рядышком буду.

– Ну вот, опять за работу, значит, я тебе надоела. – Она надула губы, то ли и правда обижаясь, то ли готовясь подразнить Андрея.

– Да я самую малость. Попробую, вдруг писать разучился?

– Знаю я эту «малость». Усядешься, и полночи тебя от клавиатуры не оторвать. А мне что делать прикажешь?

– Отдыхать, смотреть ти-ви, отсыпаться. У тебя же восемь месяцев выходных не было.

– Не преувеличивай. Мы что, в экспедиции круглые сутки только и делаем, что работаем? К тому же за две недели в карантине отоспалась – выше крыши. Вот уж где точно, нечем больше заняться, только спать и ти-ви. А здесь у меня муж есть. Так что не отпущу я тебя работать, и не надейся. Не хочешь со мной фильм смотреть, не нужно. – Она щелкнула пультом, обрывая новую порцию хохота. – Придумывай, чем займемся. Гулять пойдем? К озеру?