– Ради меня…Ради своего отца…Ради нашей с ним любви. Поклянись!

– Клянусь, мамочка, – кричала в истерике маленькая Лиза, искренне и по-детски надеясь, что эти слова исцелят самого родного и близкого в мире человека.

– Твой папа…Он очень сильно любил нас…Он жизнь отдал, защищая нас. Ты все поймешь, когда вырастешь, лучик мой. Помни! Всегда помни…

– Хорошо, мама. Я все сделаю, как ты скажешь. Мама? Мама? Мамочка!

Лиза до крови прикусила губу, чтобы не закричать вслух. С шумом втянула в себя воздух. Рвано выдохнула. Ей до сих пор было тяжело. Да, Лиза научилась ценить жизнь, и не размениваться по мелочам. Она радовалась каждому новому утру, наслаждалась утренней прохладой. Даже в палящем зное находила свои прелести. Соня в шутку называла ее блаженной. На самом деле, подруга просто переживала, и всегда стремилась защитить. Что в прочем, сегодня и продемонстрировала. Но, не смотря ни на что, боль от потери матери все еще была свежа в памяти. Рана в сердце по-прежнему кровоточила.

Ей безумно хотелось походить на Марину не только внешне. К сожалению, характером Лиза пошла в отца. Его она, конечно, не помнила, но, по словам бабушки, переняла практически все качества, вплоть до жестов.

– Лиза, – Павел слегка прикоснулся к девушке, от чего та даже вздрогнула, – Ну, хватит реветь. Все позади. Никто не пострадал.

Карпова, словно ото сна очнулась, и сейчас, стесняясь своих слез, принялась проворно растирать покрасневшие глаза и нос ладошками.

– Извини, – еле слышно прошептала она, – Просто испугалась. Да и обидно немного…Ничего плохого ему ведь не сделала.

Сокол хмыкнул, стараясь привести в чувство дрожащую девчушку:

– Чудная ты, рыжая. Вот ей богу, чудная. Обидно ей. Вот в нашем кругу, например, постоянно кто-то пытается кого-то убить. Слабые уходят, сильные остаются. Ну что ж теперь, обижаться что ли? Злорадствовать нужно, что у врага твоего не вышло, а у тебя есть шанс свести счеты.

Лиза с благодарностью улыбнулась. Поняла, что Павел пытается поддержать ее. Пусть коряво и неумело, но главное, ведь желание.

– Как хорошо, что я не из вашего круга, – выдохнула девушка, – Не люблю счеты сводить…

– По-твоему, лучше всю жизнь пасовать перед трудностями, и подставлять для удара вторую щеку? – пробасил Похомов, осторожно приблизившись со спины.

Девушка испуганно обернулась на голос. Глаза огромные, заплаканные. Взгляд затравленный. Дмитрий немного смягчился от подобного зрелища. Не по себе стало. И не пацан уже давно, да только один х*р, все равно стушевался.

Лиза медленно разглядывала Борзого, и ни одной детали от нее не скрылось. Ни запачканной кровью рубашки, ни сбитых на пальцах костяшек. В правой руке зажат пистолет. Настороженно, ждала дальнейших действий Похомова. Смотрел он на нее как-то странно. Пусть и не понимала Лиза, что может значить этот дикий, пугающий взгляд, но чувствовала себя из-за него индейкой к праздничному ужину.

– Нет, – резко замотала головой, сообразив, что мужчина до сих пор ждет ответа, – Конечно, нет. Себя нужно уметь защищать…

Дмитрий, пошатываясь, подошел к Лизе и Соколу. Присел на корточках между ними, демонстрируя пистолет другу.

– Не понял, – возмутился Пашка, – Это что, шутка такая?

– Вот именно, – устало выдохнул мужчина, – Это и планировалась, как чья-то глупая шутка. Припугнуть тебя хотели, Лиза. Пистолет игрушечный.

Девушка просияла:

– Правда? Серьезно, Дмитрий Аркадиевич?

Похомов, казалось, рассвирепел на пустом месте. Вскочил на ноги, нервно провел рукой по волосам:

– Обратись к Соколу, – почти прорычал мужчина, – Нечего здесь глазками недоуменно хлопать! Обращайся, говорят тебе.