– Не припомню у Маринки подобной вещицы, – задумчиво и отстраненно заметил мужчина.

Колени затряслись, угрожая подкоситься в любую секунду. Вот-вот, еще мгновение, и Аркадий Михайлович уличит ее во лжи…

– Забавно! Вы что же, проверяли каждое украшение, которое дарил ей мой отец после очередной супружеской ночи? – Лучшая защита – нападение. – Или, быть может, все гораздо серьезнее, и вы даже свечку держали?

Черт! Да у нее, похоже, раздвоение личности! Не иначе, раз сама не понимает, что несет. А главное, когда? Свой голос Лиза словно со стороны слышала…

Мужчины загоготали, да так громко, что слух резануло. Что ж, похоже, она нашла с ними общий язык. А бабушка лишь руками всплеснула, в сердцах проворчав:

– Батюшки! Говорили в свое время старые люди: и станут девицы – бесстыжие лица! Вот, пожалуйста. Своя такая!

Фыркнув, Лиза отвернулась. Внимание привлек голос Верещагина:

– Похом, правду девчонка говорит. В шкатулке украшения нашла. При мне было, сам видел.

Ух, от сердца отлегло. Захотелось даже поблагодарить Матвея за поддержку. Перехватив вопрошающий взгляд Аркадия, усиленно закивала, подтверждая слова последнего.

– Мамино! – Кажется, в какой-то момент девушка и сама начала в это верить.

– Ну, носи тогда, че… Чего добру-то пропадать, да?

Наверное, до этой фразы Лиза и не дышала вовсе. Оттого столь глубоко и жадно втянула сейчас в себя воздух.

– А пока снимай! – припечатал Похомов грозным рыком. – Серьги и крест тоже на стол. Позже заберешь.

Перечить и далее смелости не хватило. Послушно все сняла и сложила в аккуратную кучку.

– Матвей, ступай, предупреди Валька – по сопровождению отбой. Мы с олененком прогуляемся. Вдвоем. Увижу кого рядом – там и положу.

Странные ощущения. Очень странные…

Они шли вдоль берега местной речушки неторопливо, как старинные друзья, и поддерживали непринужденную беседу. Глупую и, казалось бы, бессмысленную. Вот какое Лизе дело до того, что Мария Петровна любит полевые цветы? Васильки, если быть точнее. Да и Похому наверняка неинтересно было слушать, как дед Митя учил Лизу ловить рыбу и раков. Но мужчина слушал. Наводящие вопросы задавал. В какой-то момент сорвал травинку и подобно юному парнишке потянул в рот.

Расслаблен и собран одновременно. Разве так бывает?

Вскоре они добрались до озера. Аркадий, не заботясь о чистоте одежды, опустился прямо на бархатный песок. Не дожидаясь приглашения, Лизавета устроилась рядом. Когда-то здесь был прекрасный пляж, о котором знали лишь местные жители. Сейчас же он стал диким и безлюдным. Как минимум треть берега поросла травой и мать-и-мачехой. Подобная картина наталкивала на грустные мысли – нет в жизни ничего вечного. Просто нет. Однажды все обратится в тлен.

Погрузившись глубоко в свои мысли, девушка бездумно теребила пустой средний палец правой руки. Тот самый, на котором носила обручальное кольцо и за столь короткий промежуток времени успела слиться с ним воедино. Истолковав сей жест по-своему, Аркадий заговорил:

– Как думаешь, Лиза, почему я всю шелупонь с себя снял и тебя заставил?

Поразмыслив некоторое время, она лишь пожала плечами.

– В моем окружении завелась крыса, – выплюнул Похомов гневно, глядя вдаль. – Возможно, и не одна. Кто – не знаю, пока не вычислил. Осторожничает, гад. Но кишками чувствую разрастающуюся за спиной гниль. Как нарыв, который необходимо вовремя вскрыть и обеззаразить.

Казалось, внутренности заледенели, несмотря на палящее солнце. Не в силах даже пошевелиться, Лиза таращилась на Похома расширившимися от запоздалого понимания глазами:

– Думаете, вас прослушивают?

– Не думаю. Знаю!