Я приблизился к воротам и вошел. На кладбище было пусто, только кот прогуливался между могилами. Справа от меня, сразу за воротами, виднелась сторожка с открытой дверью. Я сказал: разрешите войти? Закрыл глаза, чтобы освоиться в темноте, ибо внутри царил глубокий сумрак. Различил уложенные штабелями гробы, вазу с засохшими цветами, стол, на котором лежала надгробная плита. Входите, послышался голос, и в глубине помещения, рядом с монументальным шкафом, я увидел человека крошечного роста. На нем были очки, фартук пепельного цвета и черная фуражка с козырьком, как у железнодорожных контролеров. Слушаю, что вам угодно? – спросил он меня, кладбище закрыто, скоро откроется, сейчас обеденный перерыв, я – смотритель кладбища. Только тогда я заметил, что он ел из алюминиевого котелка и ложка в его руке застыла в воздухе. Не желаете присоединиться? – спросил Смотритель Кладбища, продолжая глотать пищу. Благодарю вас, приятного аппетита, сказал я, с вашего разрешения я подожду внутри, пока вы закончите, или могу снаружи. Фейжоа́да, сказал Смотритель Кладбища, как если бы меня не слышал, фейжоада каждый день, моя жена, кроме фейжоады, ничего не готовит. И продолжил: даже и не думайте, сидите здесь, в тени, а не на солнце, там такое пекло, что можно откинуть копыта, присаживайтесь, найдите себе место и садитесь. Вы очень добры, сказал я, могу я воспользоваться случаем и переодеть рубашку? она насквозь пропиталась потом, я купил себе у цыган две футболки. Я поставил бутылку шампанского на гроб, снял рубашку и надел настоящую майку Lacoste. Сразу почувствовал себя легче, перестал потеть, в этом помещении было прохладно. Я пришел сюда еще мальчиком, сказал Смотритель Кладбища, пятьдесят лет назад, и провел всю жизнь, охраняя покойников. М-да, ответил я. Наступило молчание. Он спокойно ел свою фейжоаду, время от времени снимал очки и потом снова надевал их. Ничего не вижу в очках, и без них ничего не вижу, сказал он, все как в тумане, доктор говорит, что это катаплазма. Катаракта, сказал я, это называется катаракта. Катаракта или катаплазма, все равно надувательство, сказал Смотритель Кладбища. Он снял фуражку и почесал макушку. Откуда у людей желание приходить на кладбище в этом часу, на этом солнцепеке, сказал Смотритель Кладбища, никому и в голову не придет такая мысль. Тут лежит мой друг, сказал я, мне нагадала цыганка, старая цыганка, торгующая майками у ворот, она мне сказала, что искать его нужно здесь, это мой старый друг, мы с ним столько времени провели вместе, как братья, мне хотелось его навестить и кое о чем спросить. И вы полагаете, что он вам ответит? – спросил Смотритель Кладбища, покойники – народ молчаливый, я-то их знаю, позвольте заметить. Хочу попробовать, сказал я, хочу выяснить вопрос, оставшийся непроясненным, он умер и ничего не объяснил. Женщины? – спросил Смотритель Кладбища. Я не ответил, и он продолжил: в таких вопросах всегда замешана женщина. Не знаю, сказал я, может, он просто вредничал, хотелось бы выяснить, была ли это вредность, если вопрос заключается в ней. Как его звали? – спросил Смотритель Кладбища. Тадеуш, ответил я, Тадеуш Вацлав. Ничего себе, что это за имя, спросил Смотритель Кладбища. Он был сыном польских родителей, ответил я, но сам поляком не был, он был португальцем, он даже выбрал себе португальский псевдоним. А чем он занимался при жизни? – спросил Смотритель Кладбища. Ну, как сказать, – ответил я, – работал, но в основном писал, написал замечательные страницы на португальском, замечательные – не совсем точное слово, горькие страницы, он был человеком огромных чувств и в том числе чувства горечи. Смотритель Кладбища отодвинул свой котелок, поднялся и подошел к монументальному шкафу, вынул из него толстую книгу, похожую на журнал преподавателя лицея. Как его фамилия? – спросил он. Словацкий, ответил я, Тадеуш Вацлав Словацкий. Но похоронен он под настоящим именем или псевдонимом? – справедливо спросил Смотритель Кладбища. Не знаю, ответил я в замешательстве, но думаю, что под настоящим, по-моему, так логичней. Сильва, Сильва, Сильва, Сильва, Сильва… Словацкий, сказал наконец Смотритель Кладбища, имеется такой, Словацкий Тадеуш Вацлав, первый сектор справа, могила номер 4664. Смотритель Кладбища снял очки и улыбнулся. Этот номер можно прочитать одинаково слева направо и наоборот, ваш друг, вероятно, был шутник. Еще какой, сказал я, он прожил жизнь, шутя напропалую, в том числе над собой. Надо взять этот номер на заметку, сказал Хранитель Кладбища, мне нравятся такие номера, я играю на них в лото и порой такие неожиданные встречи, как наша, приносят большую удачу.