История России, вне сомнения, не знала примера, когда одномоментно стали перевёртышами десятки людей, оказавшихся в высших эшелонах власти. Океан способен абсорбировать грязь и самоочищаться, а тут в руководстве страны оказались предатели, страну не знавшие и не любившие. Порядочные люди вообще-то стреляются, когда к ним приходит прозрение или вдруг убеждаются, что вели народ не в ту сторону. В крайнем случае, затихают и уединённо отмаливают грехи, совестливо отказываясь от учёных званий и генеральских погон, заработанных на «ложных» основах и учениях. Здесь же в церковь шли лишь под телекамерами, а право стреляться оставляли тем, кто не изменил своим убеждениям…

– Буерашин, – донеслось из приёмной.

А может, пришло известие о Звезде Героя? А почему бы и нет? Вроде стыдно об этом думать, но раз уж завертелось…

Уже без напряжения вошёл к «Кап-разу», ответил на рукопожатие. Только вот командир смотрит ещё не как на Героя…

– Просят человека в охрану Ельцина. Пойдёшь? Он же для тебя вроде кумира…

В словах горечь и усмешка. Оттого, что Ельцин на каком-то этапе в сравнении с Горбачёвым был предпочтителен Егору или что надо ему самому отдавать подчинённого?

– При этом гарантий никаких по твоему обратному возвращению.

«Кап-раз» взгляд не отвёл, и Егор понял: вопрос с переходом из ГРУ в Службу безопасности Президента России ему решать самому. При этом догадываясь, что разведуправлению желательно иметь своего человека около «Тела»[13].

Вообще-то на Полежаевке онемели, когда у них нежданно запросили офицера в растущую, как на дрожжах, охрану Ельцина, в знаменитую «девятку»[14]. Если уж и там был некомплект офицеров, если собирали с миру по нитке, то можно представить, как упал в глазах политиков КГБ, откуда всегда пополнялась эта самая «девятка»[15]. На госбезопасность навесили столько собак, ей приписали такие прегрешения, что решили держать старые чекистские кадры от греха подальше?

Генштабовскую, военную «разведконтору» подобное миновало лишь потому, что, в отличие от своих извечных конкурентов, они никогда не занимались политикой – по крайней мере, в своей стране. Не имели военные разведчики в пределах Садового кольца и зданий, памятников, которые можно было бы митингующим громить под объективами телекамер, доказывая свою лояльность и приверженность демократии.

Оказались «грушники» более недоступными и для общественного мнения, которое формировали депутаты вкупе с журналистами, взявшими на себя право оценивать вклад каждого ведомства на алтарь Отечества. При этом за эталон кристальной чистоты брались «общечеловеческие ценности» и права человека – понятия настолько расплывчатые, что понимались каждым по-своему. Эдакая абракадабра из Сальвадора, Шагала в красном круге Малевича.

И вот капитана Буерашина собственный командир спихивал в чан, из которого вчерашние глашатаи коммунизма звали народ идти в прямо противоположном направлении.

– Ты только не раскрывай там рот, – дал моряк самый ценный совет, словно согласие Егора было уже получено. – И не петушись. От тебя ничего не зависит, поэтому…

– Имею право спросить: за что?

– Свои люди везде нужны, – наконец произнес «Кап-раз» ключевую фразу, за которой, надо полагать, и скрывалась глубинная суть нежданного предложения.

Взял стоявший у глобуса военно-морской вымпел, подержал его на весу, словно прощаясь, – и в самом деле протянул Егору. Смысл мог быть двоякий: если на флоте вымпел вручают кораблю, который доказал свою готовность к самостоятельному плаванию, то в разведке высший пилотаж – это войти в стан противника под чужим флагом.