– Сэр, я надеялся на что-то более продуктивное, – проговорил я.

– Это очень продуктивная работа, – ответил Неблетт. – Ваша служба принесет управлению большую пользу.

Как правило, офицеры полиции могут ходить в паб когда захотят. Но в одном случае они делают это обязательно: по окончании стажировки происходит традиционная попойка, где патруль накачивает своих свежеиспеченных констеблей до непотребного состояния. В связи с этим нас с Лесли притащили на Стрэнд, в «Рузвельт Тоад», и принялись поить так, чтобы мы легли и не встали. По крайней мере, задумка была именно такая.

– Как прошло? – прокричала мне Лесли, пытаясь перекрыть гомон паба.

– Отвратно! – крикнул я в ответ. – Вспомогательный!

Лесли скривилась.

– А у тебя как?

– Даже говорить не хочу. Ты взбесишься.

– Ну давай уже, – сказал я, – как-нибудь выдержу.

– Меня временно направили в отдел расследования убийств.

На моей памяти такого еще не случалось.

– Следователем будешь?

– Нет, констеблем в штатском, – ответила она. – У них сейчас много работы, а людей не хватает.

Она была права: это меня выбесило.

Вечер был испорчен. Пару часов я сознательно страдал, но терпеть не могу, когда кто-то начинает себя жалеть, в особенности я сам. Поэтому вышел на улицу, надеясь охолонуть под дождем, который до того лил как из ведра

Не повезло: пока мы сидели в пабе, он кончился. «Ладно, – подумал я, – хоть ветер холодный, может, протрезвею».

Минут через двадцать ко мне присоединилась Лесли.

– Надень пальто, черт побери! – проворчала она. – Простынешь же насмерть!

– Да разве тут холодно?

– Так и знала, что ты расстроишься.

Я надел пальто.

– Твой клан уже знает? – спросил я.

У Лесли, помимо папы, мамы и бабушки, есть еще пять старших сестер. Все они до сих пор живут в Брайтлинси, на ста квадратных метрах родительского дома. Я их видел раз или два, когда они всей толпой совершали вылазку в Лондон, пройтись по магазинам. И шумели при этом так, что вполне могли сойти за банду (то есть семью) нарушителей спокойствия, и нуждались бы в полицейском эскорте, если бы он в лице Лесли и меня уже не сопровождал их.

– Да, сказала днем, – ответила Лесли. – Все очень обрадовались, даже Таня, а она толком и не понимает, что это значит. А ты своим рассказал?

– О чем? – спросил я. – Что буду сидеть в офисе?

– Ничего плохого в этом нет.

– Да, но я хотел быть настоящим копом.

– Я знаю, – сказала Лесли. – Но почему?

– Потому что хочу приносить пользу обществу, – ответил я. – Ловить злодеев.

– А может, носить китель с блестящими пуговицами, а? Застегивать наручники и говорить: «Вот ты и попался, приятель»?

– Хранить и поддерживать общественный порядок, – возразил я. – И возрождать его из хаоса.

Лесли грустно покачала головой.

– А кто тебе сказал, что он есть, этот порядок? Вот мы дежурили в субботу ночью – много ты видел порядка?

Я собирался небрежно облокотиться о фонарный столб, но не вышло – меня слегка повело в сторону. Лесли это позабавило гораздо больше, чем мне хотелось. Она так хохотала, что даже присела на ступеньку входа в книжный «Уотерстон», чтобы перевести дух.

– Ну ладно, – сказал я, – а ты-то почему выбрала эту профессию?

– Потому что это я действительно умею, – ответила Лесли.

– Скажешь, ты такой уж хороший коп?

– Еще какой! Давай будем объективными, я офигенный коп.

– А я?

– А ты слишком рассеянный.

– Вовсе нет.

– Канун Нового года, Трафальгар-сквер, толпа народу, кучка недоумков мочится в фонтан – помнишь? Ситуация начала выходить из-под контроля, недоумки стали бузить – и что же поделывал ты?

– Я всего-то на пару секунд отлучился.

– Ты изучал надпись у льва на заднице, – припечатала Лесли. – Я пыталась скрутить пьяных гопников, а ты тем временем занимался историческими исследованиями.