– В тюрьме покажу, а пока лучше помалкивай.

Ниже его гитлеровской каски виднелась полоска шеи, и она на глазах багровела. Я набрал в легкие побольше воздуха и приказал себе успокоиться.

Каска. Я сам носил такую четыре года, пока служил морпехом. В ней я воевал в первой Войне в заливе. Второй полк, восьмой батальон, вторая дивизия, морская пехота США. Это мы, морпехи, первыми ударили в Кувейте по иракцам. Великой битвой это не назовешь, но я насмотрелся на убитых и раненых с обеих сторон.

А теперь я сидел между игрушечными солдатиками, ни разу не слышавшими настоящей стрельбы и не способными пробежать даже мили. Но вообще-то они были еще ничего.

Рядом с тюрьмой уже караулил репортер местной газетенки. Мои стражи не спешили, чтобы он успел меня как следует заснять. Молодцы, нечего сказать.

Скоро я узнаю, что другой отряд официальных бандитов устроил налет на помещение фирмы «Коупленд, Рид и Баннистер», пока я сидел на ленче вместе с другими членами «Сивик клаб». Все было блестяще продумано и спланировано: отряд дождался полудня, когда в конторе осталась только бедная миссис Хендерсон. Согласно ее показаниям, они ворвались с карабинами наперевес и давай драть глотки, браниться, угрожать. Швырнули на ее письменный стол ордер на обыск, заставили сесть в кресло у окна и пообещали арестовать, если она осмелится делать еще что-нибудь, кроме вдохов и выдохов. Наша скромная контора подверглась форменному разгрому. Вывезли все: компьютеры, принтеры, десятки коробок с документами. В разгар обыска с обеда вернулся Коупленд. Стоило ему запротестовать, как его взяли на мушку. Пришлось присесть рядом со всхлипывающей миссис Хендерсон.

Арест стал полной неожиданностью. ФБР взяло меня в оборот за год с лишним до того. Я нанял адвоката, и мы с ним изо всех сил старались сотрудничать со следствием. Эксперты ФБР дважды проверяли меня на детекторе лжи. Мы предоставили все документы, которые я как юрист имел право показать, не нарушая требований этики. Дионн я рассказывал об этом далеко не все, но она знала, что я не нахожу себе места от тревоги. Я не мог справиться с бессонницей, ел через силу – пропал аппетит. Наконец, после целого года жизни в постоянном страхе, ФБР уведомило моего адвоката, что правительство утратило ко мне интерес.

Правительство солгало – не в первый и не в последний раз.

В городской каталажке – хорошо знакомом мне месте, которое я посещал не меньше двух раз в неделю, – закрепился еще один взвод агентов. На них были просторные куртки с желтыми буквами «ФБР» на спинах, и все изображали крайнюю деловитость, хотя понять, чем они заняты, не представлялось возможным. Местные полицейские, многие – мои хорошие знакомые, держались в сторонке и смотрели на меня смущенно и сочувственно.

Так ли уж необходимо было задействовать две дюжины федеральных агентов, чтобы арестовать меня и конфисковать мои документы? Я всего лишь перешел из здания конторы в отель «Джордж Вашингтон». Любой самый безмозглый коп мог бы остановить и арестовать меня в свой обеденный перерыв. Но ведь и этим чрезвычайно важным людям хочется получать от жизни удовольствие!

Меня отвели в тесную комнатушку, усадили за стол, сняли наручники и велели ждать. Через несколько минут вошел человек в темном костюме и назвался специальным агентом ФБР Доном Коннором.

– Очень рад, – сказал я.

Он положил передо мной листы бумаги.

– Вот ордер на ваш арест. – Толстая стопка листов, сколотых степлером. – А вот обвинительное заключение. Даю вам несколько минут, прочтите.

Сказав это, он отвернулся и вышел, со всей силы саданув дверью. Дверь была железная, толстая, и грохот от удара сотрясал каморку несколько секунд.