Зелье взбурлило и сменило цвет на кислотно-жёлтый. Резко запахло тошнотворно-сладкими цветами и почему-то горелым пластиком.

– Я не буду это пить! – решительно отстранилась Нина.

– Будешь. И лучше добровольно, иначе залью силком. Давай-давай, тут один глоточек всего. Ты же последние несколько часов ничего не ела? – на всякий случай уточнил Ракун.

– Когда бы я успела!

– Вот и отлично. Проблем с сердцем нет? Не беременна? Не… Хотя ладно, если от запаковки оклемалась, то и это переживёшь. В общем, пей – и постарайся, чтоб не стошнило. По крайней мере, в первые несколько секунд.

Нина посмотрела на магоса, пытаясь найти в его лице хоть какой-то намёк на то, что всё это шутка, но нашла только расплывчатое пятно. К сожалению, проблему со зрением действительно надо было как-то решать, иначе к разбитому локтю и ушибленным коленям могла очень быстро добавиться сломанная шея.

Женщина тряхнула головой и протянула руку за рюмкой:

– Ладно, давай свою отраву. Если умру – это будет на твоей совести.

– Не умрёшь, не надейся. Но предупреждаю: будет больно.

– Так же больно, как и в прошлый раз?

– Нет, хуже.

Нина подумала, что хуже просто не бывает. И, зажмурившись на всякий случай, одним глотком осушила рюмку.

– И дольше… – добавил магос, отбирая у неё опустевшую посудину и предусмотрительно отходя подальше.

Женщина его уже не слышала. Колдовская жидкость огненным вихрем опалила гортань и потекла дальше, в желудок, сжигая всё на своём пути. Дыхание перехватило, из глаз брызнули слёзы. Нина, не удержавшись на ногах, рухнула на колени.

Предупредительное «постарайся, чтоб не стошнило» показалось настоящим издевательством. Нина была бы рада избавиться от зелья – неважно, выплюнуть или вытошнить – но никак не могла этого сделать, будто все органы разом отказались работать. Внутри кипело, горело, бурлило. Жидкость растекалась всё дальше, и любое её продвижение отзывалось жгучей болью.

Да, это было гораздо хуже, чем в прошлый раз.

В прошлый раз она могла хотя бы кричать. В этот – даже дышать не могла.

* * *

– Если тебе интересно, то эта штука стоит дороже, чем весь твой чемодан, даже если бы он был сделан из золота. Так что можно считать, что мы в расчете, – вещал магос, пока Нину рвало за кустами.

– Ни черта мы не в расчёте! Ты вообще представляешь, как я себя чувствую?

– Примерно так, будто с тебя содрали кожу, а всё, что осталось, прокрутили до состояния фарша. А потом запихали обратно. И теперь, когда ты двигаешь рукой, у тебя дёргается ухо, а зубы стучат в коленях.

Нина хотела огрызнуться, но только устало закашлялась.

На самом деле описание было крайне достоверным, именно так она себя и ощущала. Разве что зубы не стучали, а ныли все разом, и отдавалось это не в коленях, а в позвоночнике.

– Молчишь? Думала, я эту гадость никогда не пил, что ли? – продолжал магос. – К сожалению, приходилось. Кстати, можешь порадоваться: в ближайшие десять лет тебе больше нельзя ни капли, и так двойную дозу накатила.

– Да чтоб я ещё раз прикоснулась к этой отраве…

– Между прочим, не отрава, а лекарство. Средство для экстренной реанимации в особо сложных случаях. Для простых не подходит, там список противопоказаний длиннее, чем полный атлас всех миров. Ты, кстати, как? Пришла в себя? Крови нигде не видно? Живот не болит?

– Пломба выпала… – вздохнула Нина, ощупывая языком дырку в зубе. Точнее, то место, где она должна была быть. Но дырки почему-то не было. А вот сам зуб – был. Целёхонький. – Что ты со мной сделал?

– А ты подумай. Пройдись. Прислушайся к ощущениям.

Думать получалось с трудом, ходить тоже. Боль отступила, но ей на смену пришла такая слабость, что хотелось немедленно лечь и уснуть. Только не прямо в кустах… Надо хоть обратно на дорогу выбраться… Надо…