Меня ж несите, ноги босы,

От рук, желающих казнить.

Кокотки вечно голышом

С балконов хахалей спускали.

Я мелким бесом вниз сошёл,

Скрыв наготу телес едва ли.

Навряд в кручине утоплюсь

От осознания фиаско.

Тем, кто мужьями недоласкан,

Не белый лебедь нужен. Гусь!

Желанья и «очка» гибрид,

Читатель скомканных бумаг.

Прельщает тайною дыры

Его холодная эмаль.

Моча стекает в писсуар,

Куда ж девать, пардон, говно?

Вот комбинаций экземпляр,

В нем все до йот совмещено.

Неординарностью вещей

Не следует пренебрегать.

Опора царственных мощей,

Царь перед ним штаны снимал!

Единства символ, унитаз,

Зазорной функции декор,

Утилизатор биомасс

Чревоугодию в укор.

Всем обладателям рейтуз

Был, как магический престол.

Хозяев пердаков и пуз

Всех к единению привел,

Будто таинственный дольмен,

Модель вселенского гнезда,

Безмолвный зев его священ

Для нищеброда и вождя.

Ему без разницы чины,

Свидетелю авральных дел.

Его бока от тайн темны,

Он реверс праха лицезрел.

Ватерклозет лишь образец

Перерождения добра,

Чье несварение мерзей,

Да на погост кому пора.

Заветная мечта вождя:

Металла желтого гальюн!

Дерьмом чтоб утром исходя,

Пускать по золоту струю.

Свободно место иль ничьё,

Не в этом бытия подвох,

Делам сортиров нипочем

Сам сатана и даже бог!

Сын в зад творцу не стал глядеть,

Хоть главным мог при кресле стать,

Водя папашу по нужде,

За его чресла ухватясь.

Сей санфаянсовый насест,

Есть дряни колыбель и срак.

Ведь друг на друга гадят все,

В миру без этого никак…

Когда я гнул хребет на Скорой,

Жил меж загулом и затвором,

Тогда я юный был студент,

И свысока на мир глядел!

Ушли в безвременье пороки,

Теперь в нотациях я дока.

В том ничего плохого нет,

Душа стремится к новизне.

Но где теперь я, сам не знаю,

С конца какого или края…

Бармен, дружище, наливай!

Живем сейчас и одновА…

Под вечерок по слободе прусь к дроле я,

Чтоб скуку разогнать и меланхолию.

Надысь ходил в контору за получкою,

Она с крыльца мне помахала ручкою.

В проулке петушок имеет курочку,

Хотел я также завершить прогулочку.

Но галстук зря вязал узлом под воротом,

Зазноба не в духах: – Ты чё упоротый?

Не замутить, кажись, любовь с девицею…

Шеренгой парни к ней стоят. Традиция.

«Торчилы» в их трусах еще не сованы,

Впустую мой приход несогласованный.

Напрасно надевал костюмчик-троечку,

Бегом в сельпо лечить нервяк настоечкой.

Завмагом говорит, подав бутылочку,

Мол, прогуляемся, пошло чтоб в жилочку!

Где на околице кусты плакучие,

Отыщем место для такого случая.

Я пиджачок ей постелю под попочку,

Мы выпьем за любовь по полной стопочке.

Луна таращиться устанет глазками,

Наутро я вернусь взасос заласканный.

Дворовый пес у конуры играющий,

С ладоней запах слижет понимающе…

Вслепую, наспех, наобум,

Дарили мы любви залоги,

Когда-нибудь и с кем-нибудь

И страсти нам прощали боги.

Смакуя по граблям ходьбу,

Мы сердцем смладу босоногим

Томились, прикусив губу,

От ощущенья безнадеги.

Но путь влюбленного зыбуч,

Поскольку годы слишком строги.

Уже из цифр, а не из букв,

Придумывает время слОган.

Малыш, ты зря под утро взбух

По грешницам и недотрогом.

А кошки на душе скребут…

Ну что вы, кошечки, ей богу!

Земляк, прикинь! Какая-то зараза

Понтуясь забрела в чужую хазу!

Чувак пургу про справедливость гонит,

Что нынче стал смотрящим на районе.

Ну, типа крыша и запреты держит

Через своих доверенных консьержей.

Чуть что, иди к нему. Он самый главный!

Всеведущий господь. Отец-наставник.

Всех по мастям разгонит без базара,

Стопэ, любезнейший, канай на нары…

Доить здесь буду я, моя поляна.

Ломитесь черти прочь, хорош бакланить!

Бухтит, что князю бесов наваляет,

Не по понятиям кидает иски фраер.