Пашка тоже устроился поудобнее, привалившись спиной к сухой земле. Удалось даже вытянуть измученные ноги, которые разом заныли, почувствовав долгожданный отдых. Заломило кости, и боль пошла по всему организму, пронизывая каждую клеточку. Боль навалилась со всех сторон, впилась в тело, словно только и ждала момента расслабления.

Пашка застонал сквозь зубы, через боль пошевелился, подтянув тело повыше. И боль расползлась по телу, въелась незаметно в кровь, через какое-то время стала привычной. Но спать не хотелось. Вспоминались прошедшие трое суток. Перед глазами встал обреченный горящий танк, в агонии пытающийся нанести последний удар. Ползущий солдат с полуоторванной ногой. Зверский оскал Султана с РПГ в руках. Афганцы, режущие теплое еще человеческое тело.

Картина сменилась огромными, в дымке, горами – заснеженные хребты, уходящие в неизмеримую даль. Веселый ручей под ногами. Откуда-то послышалась тягучая горская песня. Древняя-древняя, как сами эти горы. Она усиливалась эхом, отражающимся от огромных каменных стен, и подплывала, казалось, все ближе. И вдруг Пашка увидел перед собой седого старика-аксакала, внимательно смотрящего на него добрыми умными глазами. Пашка почему-то сразу проникся к нему огромным доверием. Хотел высказаться, пожаловаться старику на его сыновей, что так немилосердно поступают с ним, с Пашкой. Старик печально кивнул Пашке и неожиданно перевоплотился в стройную маленькую девушку. Она махнула Пашке прозрачной рукой и произнесла тихо:

– Спи!..

И он почувствовал, как сон засосал его в себя, что он давно уже спит. Ощутил себя в этом сне и провалился в темноту, где царил Сон без границ, без сновидений, безмолвный и неподвижный.

***

ПИСЬМО №2

Я люблю тебя, очень-очень!

Самые счастливые дни моей жизни были проведены рядом с тобой. Целый год вместе… Как много он для меня значил, как много для меня значишь ты, твоя любовь. Извини, я забыла с тобой поздороваться, но ведь это не главное, самое главное я уже написала. И для меня главное, чтобы ты меня любил и не забывал, слышишь? Береги себя, ты обязательно должен вернуться назад невредимым. Ты должен, мы ВСЕ ждем тебя. Передо мною твоя фотография, и я уже не представляю, как я жила без нее. Мне не отвести от нее взгляда. Какой же ты красивый. Просто не верится, что тебе уже совсем скоро будет двадцать лет. Ты для меня совсем уже взрослый, да? Ужасно, но я ревную тебя ко всем на свете. Наверное, я страшная эгоистка и так нельзя, но я не могу по-другому. Любимый, я хочу, чтобы ты был только со мной, чтобы только я целовала тебя, обнимала твои крепкие плечи. Милый, мы ведь еще встретимся, ведь я не могу долго без тебя. Не слышать твоего голоса, не смотреть в твои улыбающиеся глаза – Боже, за что нам все это?! Я так люблю тебя, так хочу быть с тобой. Никто не заменит мне тебя. Ты единственный для меня человек, знай же это наконец, по-другому не будет. На улице дождь, и, может, поэтому у меня такое плаксивое настроение.

Я целую тебя так долго, как только могу.

Твоя …..

***

Из глубокого сна его вывел шум и голоса наверху. Не успев толком проснуться, тело напряглось в ожидании худшего. Рядом сидел Виталя, напряженно глядя на доски, сквозь которые режущими полосками пробивался утренний свет.

К яме подбежали, шурша травой и первыми осыпающимися листьями с зеленки. Доски откинули в сторону и пленных озарила светлая синева нового дня, беспардонно ворвавшаяся в глубокую яму. На фоне яркого после сна и серой темноты неба появились бородатые фигуры. Испуганно зашуршала по стенам потревоженная ботинками пришедших земля.