Усман отстраненно кивнул.

Ахмет, на ходу завинчивая крышку фляги, протянул ее, держа на пальце за цепочку, соединяющую ее с фляжкой. Что-то сказал двоим охранникам, те кивнули. Пашка развязал шнурок, поддерживающий штаны – ремней пленникам не дали – и навесил на него приятно оттягивающую вниз посудину, по солдатской привычке задвигая ее назад.

Их заставили собрать весь мусор, что вывалили перед ними молодые наемники, после чего под стволами автоматов они выкопали яму под скалой, куда свалили все останки отрядного обеда и закопав, замаскировали ее, тщательно присыпав землей. За работой Пашка исподтишка наблюдал за отрядом.

Арабы после быстрой еды сразу улеглись на спину и лежали с закрытыми глазами. Афганцы сидели своей кучкой человек в восемь и негромко разговаривали о чем-то своем, сдержанно жестикулируя. Несколько человек из их команды курили травку, довольно жмурясь на солнце. Остальные кто как проводили недолгие минуты отдыха – кто-то побрел в зеленку в поисках туалета, кто протирал оружие, кто просто сидел или лежал, пытаясь вздремнуть, кто-то беседовал негромко с соратниками. Группа молодых наемников, некоторые совсем мальчишки, отошли под скалу в сторонку и оживленно разговаривали, то и дело приглушенно смеясь, чтобы не привлечь внимания своих командиров. Хорошая у вас жизнь, подумал Пашка, если энергия бьет ключом, и война не отбила охоту смеяться. Время от времени мальчишки с интересом и презрением кидали взгляды в сторону пленных, и от этих взглядов Пашке становилось тоскливо. Скорей бы уж все это кончилось тем или иным образом. Возможно, Иванка согласится оставить его у себя, там, в тишине, где нет всех этих людей и взглядов, нет русских, чеченцев, мусульман, православных, правоверных, а есть лишь благословенная тишина и долгожданный покой.

– Ну, пора, – хлопнул себя по бедру Султан после короткой послеобеденной молитвы и провел ладонями по густой черной бороде, – помолились, покушали – и вперед. Путь еще очень неблизкий, самый опасный участок еще ждет нас. Перевалим через хребет – там можно спокойнее идти, не спешить.

С этими словами он поднялся с земли, а услужливый Абу принялся складывать молитвенный коврик в мешок, перед тем протянув хозяину его АКМ. Вслед за командиром начали подниматься остальные, быстро укладывая нехитрые пожитки и собираясь в походный порядок. Усман при полной экипировке стоял уже во главе отряда, холодно глядя на копошащихся боевиков.

Покой нам только снится, прозвучала в голове фраза из песни. К ним направлялся молодой араб с мешком в руках. Свалил его к ногам Витали. Кажется, Виталя успел заснуть за считанные секунды – рот полуоткрыт, глаза закачаны под лоб, и хриплое дыхание вырывается изо рта, передергивая измученные черты лица. С трудом разлепил глаза, глянул на груз.

Второй мешок выглядел куда объемнее и тяжелее. Даже крепкий с виду арабчонок заметно пригибался под его весом.

– Нести хорошо, – издевательски сказал он, с облегчением скинув мешок чуть ли не на ноги Пашке. Два слова, сказанные по-русски, были настолько ломаными, что Пашка сначала хотел переспросить. Через секунду поняв, что от него требуют, выругался про себя. Ноздри раздулись, внутри упрямым протестом полыхнул гнев. Пришлось на секунду опустить лицо, чтобы не выдать себя и не навлечь новых «удовольствий» на свою и Виталину головы. Почаще кланяйся, с насмешкой сказал сам себе, разглядывая груз. Что лучше – здесь сдохнуть или все-таки попробовать потаскать эту тяжесть?

По здравом рассуждении эмоции немного улеглись. Умереть успеется всегда, а пока имеется хоть какая-то возможность походить по этой бренной земле, надо ее использовать. Когда-нибудь цепи, сковывающие руки, расстегнутся, а рядом не будет столько врагов разом.