– Все связи тут беспорядочные. И все опасные. – Он проговорил эту фразу про себя, но я всё же откликнулся.

– А что там у вас было? Выгнали или наоборот, приветствовали, обещали помощью?

– Не нужна мне их помощь! Я сам себе помог! Потопил себя!

Он замолчал, вскоре пришла угрюмая Сорокопутка и я заковылял в кабинет. Получив довольно скоро свою справку, даже не ожидал такого от неё такой щедрости, освобождающей меня от физры на две недели, и предоставлявшая недельное освобождение от занятий, я вышел в коридор. Но Саня уже ушёл. В тот же день он предложил своей первой жене, Кате, с параллельного потока, пожениться. Вот так, его боготворили все девчонки на потоке, а он предложил свою руку и сердце той, кто даже его не знала толком. Таким он был, непонятым, метущимся, трагическим. Я сожалею, что не помог ему, когда мог, в конце восемьдесят девятого. Но тогда, за пятнадцать лет до его пропажи он казался самым перспективным и подающим большие надежды. Все полагали, что он сможет войти в состав комиссии по строительству, со временем. И не за горами даже Москва, с министерскими коридорами. А всё вышло так, как вышло.

Дмитрий Перов, архитектор, основатель первого коммерческого предприятия по строительству домов.

– Два года, где-то с конца 73 по 76 я работал в Центре экспериментального планирования. Это на Сибиряка 40 было, теперь там банк, кажется. Было мне тогда уже двадцать семь, и я был там самым старым. Иногда к нам приходили студенты, с мехмата университета, но зачастую всё же из моей альма-матер, и с моей кафедры. Тогда я и увидел впервые Совина. Был он худой и длинный, задумчивый, в своём сером костюму. В отличие от других студентов, которых как магнит тянул операционный зал, он всё больше занимался с автоматизированным каталогом, помогал сотрудницам вносить правки, а иногда принимал участие в работе над внезапно отказавшимся понимать команды устройством. Это было творение нашего механического завода-гиганта, ещё без перфокарт, но уже с приводом от своеобразной клавиатуры. Правда, намерения директора завода №3, ктн Ашота Арутюновича Чакабаляна, оснастить все библиотеки и каталоги области и города этими громоздкими, и чего там, не слишком удобными устройствами потерпели крах. Тогда как раз стали внедрять первые ЭВМ, громадные, но, несмотря на все свои дефекты, уже имевшие много преимуществ перед изделием завода №3.

И вот с таким ЗАК-3, порядковый номер 40, и возился Совин почти всё время, вместо нормальной работы над своим дипломом. Зато его там все уже знали, и когда ему срочно нужно было сделать три больших платформы для его диплома, то девочки помогли, не попросив ничего взамен. Кто-то даже в шутку сказал, что Совин строит настоящий коммунизм – ничего и ни за что не платит, и отдаёт сам всё даром. Совин обиделся, но никому ничего не сказал. Просто перестал посещать наш Центр. Потом, в 77 его расформировали, частично присоединив к НИИ Проектстрой, на Чебышева, а остатки кадров и всю наработанную методологию – в институт технического дизайна, на Пионерской. В самом здании устроили общий аналитический центр Минстроя, самый большой, за исключением Москвы, Ленинграда и Киева. Мы, то есть уже не мы, а Центр, работал на семьсот строительных предприятий, расположенных за Волгой. В нём, на момент максимальной нагрузки, это был год 83, работало триста ИТР, сорок три кандидата наук, двенадцать докторов наук. И всё это пошло под снос.

Впрочем, я тут слегка отошёл от темы нашего разговора. Совин проработал у нас до самого диплома. Поскольку его знали как крепкого инженера, то предложили сразу должность архитектурного аналитика во вновь создаваемом Центре. Он отказался, сославшись на то, что необходимо три года отработать, согласно его дипломной работе, и его пригласили уже в Пыжминский ДСК. Думаю, что работа на практическом применении его метода уплотнения визуальных эффектов, и стилистических особенностей восприятия крупных форм в производстве крупнопанельных строительных материалов, там была совершенно ненужной. Его бы поставили к кульману на пару лет, а потом он бы сам убежал. Но, как говорится, неволить у нас было не принято, потому просто-напросто его куратор передал заявку на двух специалистов без опыта, для работы с документацией, от института технического дизайна, и Совин согласился не раздумывая. Там уже работало несколько выпускников СтрАхИн, в том чиле и игравшие с ним в группе. Я же продолжил работать по планированию технического задания для ДСК и заводов ЖБИ, согласно регламенту Минстроя. Меня тоже пригласили в тот самый институт на Пионерской. Как бы странно это не звучало, а работать в относительно новом, открытом пару лет назад здании было непросто. Это вечная беда, сапожник без сапог. При том, что в техническом оснащении наш институт был передовым, чисто бытовые условия просто никуда не годились. Там даже туалеты не работали, постоянно заливая первый этаж, отопление тоже текло по всем стоякам. Одновременно на пост директора заступил Сергей Павлович Зинохе, который собрал нас во дворе и в первый же день постановил, что это никуда не годится. Был составлен план работ, определён график, надо было успеть перебрать отопление до первого пуска тепла, то есть, до 21 сентября.