Вечером местная молодёжь опять устроила танцы, на которые мы не могли не пойти. И вовсе не потому, что старосте опять прислали самогон, и наш руководитель решил вместе с ним его продегустировать. Дело, конечно же, снова было в толе Орике, но в этот раз он прямым текстом велел нам во что бы то ни стало влиться в местный коллектив и сполна прочувствовать народный дух изнутри.

Сказано – сделано. Хелла, прознавшая про наказ толя Орика, так обрадовалась, что выделила мне один из своих сарафанов. Я была несколько меньше дочки старосты по росту и обхвату, поэтому она дала мне один из своих старых, всего один раз ношеных сарафанов. Он был нежно голубой с синими лентами и короткими рукавами-крылышками.

Я хотела отказаться, но она настояла, приведя как аргумент слова моего руководителя. И я была вынуждена с ней согласиться. Потому что в штанах и рубахе мне с местными девицами точно не слиться. А Хелла так увлеклась, что распустила мою косу, оставив волосы золотисто-русыми волнистыми ручейками стекать по плечам на спину и грудь. На голову мне водрузили венок из маленьких синих цветочков.

– Посмотрись, – шатенка вынесла слегка мутное квадратное зеркало в простой деревянной рамке, довольно большого размера, и отошла чуть подальше, – ах красавица.

Я всмотрелась в зеркальную гладь и сама себя не узнала. Черты моего лица стали будто мягче, глаза приобрели более тёмный оттенок, а волосы стали казаться светлее. Я с удивлением поняла, что сейчас выгляжу намного более похожей на Айну. То есть на маму в её истинном обличии. Для меня до сих пор было непривычно осознавать, что графиня из моих снов – это моя мать.

– Улыбалась бы ты почаще, Реджина, – посетовала Хелла, убирая зеркало, – и все наши парни на твою магию бы даже не посмотрели, не побоялись бы табунами бегать.

Я засмеялась и потянула девушку на улицу. В отличие от меня Хелла давно была готова. Её красный сарафан подчёркивал цвет её каштановых кудрей и делал карие глаза ярче. В распущенные волосы она вплела маки и ромашки. Думаю, дочка старосты по праву считалась первой красавицей в Хмельных Орчанках.

Мы быстро шли по деревенским улочкам к той самой «развлекательной» полянке, в центре которой уже развели костёр. Хорошо, что на этой полянке травка была пожухлая и редкая, вытоптанная десятками молодых ног, так что опасаться возгорания не стоило. На завалинке возле небольшой деревянной пристройки уже уместились бодрые дедки с музыкальными инструментами и наигрывали что-то весёлое.

Сегодня на полянке было особенно шумно и многолюдно. Казалось, что почти вся деревня собралась, чтобы отпраздновать упокоенное кладбище и ещё один полный забот день. Вокруг бегали дети, играя в догонялки, взрослые наблюдали за всем этим делом, потягивая из кружек напитки, а молодые уже вовсю отплясывали возле костра.

И Хелла утянула меня в водоворот лихих деревенских плясок. Движения во многих были похожи, а незнакомые можно было заменять только что придуманными, никто к мелочам не придирался, все были необычайно веселы. Смех, улыбки, детские выкрики, заводная музыка… Атмосфера пьянила, отсветы костра и потемневшее небо только добавляли сказочности всему происходящему.

Наверное, я впервые за полгода столько улыбалась и смеялась, позабыв про все проблемы на несколько часов. Мне было легко, хотелось взлететь, но магия не давала. Заиграла плавная музыка, танцующие снова разбились на пары. Я почувствовала сзади чьё-то дыхание и обернулась, тут же попадая в горячие объятия.

Я подняла глаза и встретилась с серыми глазами, затягивающими в бездну точно так же, когда они были чёрными. В голове отчаянно забилась мысль, что надо вырваться, уйти от него, но я не могла и не хотела. Пожалуй, этой ночью я позволю себе маленькую слабость. Только сегодня, и больше никогда не разрешу себе быть так близко к нему, ощущать его горячее дыхание на щеке и бешеный стук сердца под рукой.