– А ты наблюдательный! – похвалила на прощание Инга. – Нас отец иногда путает, а ты за весь вечер ни разу не ошибся.

– Вас трудно спутать, – ответил Алексей, – вы только на первый взгляд похожи…

– А на второй? – хитро прищурилась Инга.

– На второй… – бойко начал Алексей, но тут же прикусил язык, потому что говорить правду явно не стоило. – На второй взгляд вы разные.

«Разные» – и точка! На одну взглянешь – и сразу внутри теплеет, глаз не отвести, а на другую просто смотришь, и все. Черты лица те же самые, голоса схожи, но вот впечатление разное. Совершенно.

– И чем же мы отличаемся? – поинтересовалась Инна.

– Именами! – отшутился Алексей.

Обменялись телефонными номерами. Договорились встретиться завтра на том же месте, где сегодня познакомились. Алексей дождался, пока новые знакомые войдут в подъезд, и пошел к метро. На всякий случай запомнил номер дома, чтобы можно было найти его в длинном ряду одинаковых пятиэтажек.

Настроение было не просто хорошим, а замечательным. Каким же ему еще быть, если сделал хорошее дело и познакомился с двумя классными девчонками? «С одной классной девчонкой и ее сестрой», – поправил себя Алексей, любивший во всем ясность и точность.

Воспоминания о том, как мило обрадовалась Инна, увидев свой кошелек (тогда Алексей еще не знал, что это воспоминание станет одним из главных в его жизни), прервал резкий окрик из остановившихся рядом с ним милицейских «Жигулей»:

– Гражданин! Ваши документы!

Придирчиво изучив студенческий билет (разве что на зуб не попробовал), пожилой старшина велел Алексею протянуть вперед руки.

– Ладонями вверх! – добавил он таким суровым тоном, будто за протягивание рук ладонями книзу полагался расстрел на месте.

Алексей решил, что сейчас на него наденут наручники, но старшина ограничился осмотром локтевых сгибов.

– Выверните карманы!

Алексей вывернул карманы и продемонстрировал их содержимое – ключи от дома, носовой платок, несколько мелких купюр, один железный рубль и два пятака.

– Приподнимите штанины!

Убедившись, что и в носках Алексей не прячет ничего запретного, старшина немного смягчился. Вернул студенческий билет и спросил:

– Куда идем?

– К метро, – немного растерянно ответил Алексей.

Первый раз в жизни у него проверяли на улице документы и интересовались содержимым карманов.

– Метро уже закрыто, – сообщил старшина. – Про комендантский час в курсе?

– Нет.

Алексей посмотрел на часы. Да, действительно – закрыто, уже без четверти два. Загулял, называется. Странно, как быстро пролетело время.

– Теперь в курсе, – поправил старшина. – С 21-го до пяти надо сидеть дома. Живете далеко?

– На Ярославском шоссе.

Старшина переглянулся с напарником, сидевшим на заднем сиденье, и присвистнул – далеко от Кузьминок до Ярославки, другой край света, можно сказать.

– Полезай в машину! – тоном, не допускающим возражений, велел старшина.

Левая задняя дверь тотчас же открылась.

– За что? – опешил Алексей. – Я же ничего не сделал…

– Посидишь до утра в отделении, целее будешь, – старшина несильно подтолкнул Алексея к двери. – Уже есть жертвы, хватит…

В машине пахло табаком, гуталином и чесночной колбасой. У сидевшего сзади лейтенанта на коленях лежал «калаш». Когда тронулись с места, старшина обернулся к Алексею и спросил:

– А чего это ты лыбился на весь Есенинский бульвар? Я решил, что ты под кайфом, а от тебя даже водкой не пахнет. Характер такой веселый, что ли?

– Да так, настроение было хорошее, – ответил Алексей.

– У меня в твои годы оно тоже часто было хорошее, – вздохнул старшина.

В словах старшины прозвучала такая неприкрытая грусть, даже боль, что Алексею стало его жаль. С присущим юности максимализмом он подумал о том, что жизнь свою надо строить так, чтобы и в зрелом возрасте, и в старости настроение оставалось хорошим, а если бы и портилось, то несильно и ненадолго…