– Нельзя так… – прошептала она. – Он ведь твой.

Не сказать, что Лу Да была не согласна. Пользоваться чужим божьим зубом строго запрещалось, это было все равно что посягнуть на самое сокровенное. По легендам, если кто-то присваивал чужой зуб, то сила артефакта искажалась и тот портил и развращал незаконного владельца. Существовало не так много способов, чтобы законно овладеть волшебной вещью: получить его в дар от родственника, кровного или названого; найти новый, никем не присвоенный зуб, чего уже несколько тысячелетий не случалось; или же убить кого-нибудь в честном бою и по праву победителя забрать его артефакт.

Божьи зубы, может, и считались редкостью, но вот легенды о них были у всех на слуху.

И, вне всяких сомнений, они были правдивыми, поскольку никогда не упоминалось о случаях, когда божий зуб крали или обманом присваивали себе его силу. Это не значило, что подобного никогда не происходило, но все те байки предостерегали, что божьим зубам все ведомо. Даже если те не были тронуты порчей, мощь любого из них заметно истощилась бы, попади артефакт в чужие руки не по доброй воле, а через насилие или коварство.

Вот почему чаще всего божьи зубы передавались как семейная реликвия или же захватывались в качестве трофея в честном смертельном поединке. Ну, или так все думали.

Лу Да не больше Линь Чун хотелось, чтобы та прикасалась к ее артефакту, но иного выхода она не видела.

– Знаешь, – сказала Лу Да, – давай мы так поступим: я тебе подарю кое-что – вот этот кинжал, лезвие у него чертовски отменное.

Она вытащила вложенный в ножны кинжал из-за пояса и сунула его Линь Чун за пазуху. – У тебя при себе не особо много личных вещей, я погляжу. Взамен кинжала я возьму себе прядь твоих волос, если ты не против. Так мы станем назваными сестрами. А уж если мы семья, то и моим божьим зубом тебе воспользоваться не грех, верно?

– И все равно так нельзя, – пробормотала Линь Чун. Но, подумав, добавила: – Для меня было бы честью… стать твоей сестрой. Достань кинжал, так будет правильно…

Лу Да тотчас же выхватила кинжал и со всем почтением подняла с земли косу Линь Чун. Сердце ее забилось чаще, таинство ритуала зачаровывало, ею овладело ощущение уязвимости от того, что она вот-вот свяжет себя с другим человеком.

Она аккуратно прижала кинжал к маленькой прядке на конце косы Линь Чун. Он был настолько острым, что пучок волос толщиной в несколько пальцев тут же упал на ее ладонь.

«Такая связь ближе, чем между любовниками», – подумала Лу Да и с большой осторожностью спрятала прядь в свой кисет, а затем прикрепила кинжал к поясу Линь Чун.

– Отныне мы названые сестры, – заявила она. Отчего-то эта фраза казалась невероятно важной, хотя на деле была просто сочетанием самых обычных слов, которые ей и раньше доводилось произносить при других обстоятельствах. – Сестрица Линь, раньше я надеялась, что мы станем боевыми товарищами, но теперь ты моя настоящая сестра. Дело сделано. А теперь, прошу тебя, сестрица Линь, приступай.

Линь Чун и подумать не успела, как Лу Да сняла божий зуб с шеи и вложила его в ее ладонь.

Лу Да почувствовала себя голой. Нет, даже хуже, чем если она была бы не одета. Обычная нагота не смущала ее, ей доводилось щеголять без одежды, из-за чего она нередко нарывалась на неприятности. Не всегда это было намеренно – иногда по пьяни, иногда на спор, а иногда, услыхав, что кто-то попал в беду, она вскакивала среди ночи с постели, спеша на помощь, но лишь затем, чтобы потом обнаружить кота, громко вопящего на летучую мышь. Но ее божий зуб… Пусть он обычно без дела покоился под одеждами, его постоянное гудение уже стало частью ее естества. Расстаться с ним было все равно что содрать с себя кожу.