— Может, порешаем как-нибудь, Богдан Андреевич?

— Петров, — Катя, сидевшая перед Мишкой, поворачивается к нему, — выражайся точнее!

— А что тебе не ясно, Куприянова? — вновь высовывается Петров.

Хочется ударить себя по лбу от его тупости. И вроде он переключает на себя внимание всех, но ведь нарывается, идиот.

— У меня, между прочим, Миша, имя есть, — обидчиво отвечает Алина и переводит взгляд на меня.

Злой. Только вот я не понимаю этой агрессии. Я-то тут при чем? Или что, она ко мне его ревнует? Меня по имени он называл, сам вызвался помочь…

— Извините великодушно, — Петров встает и насмешливо, как шут, кланяется над партой. — Алина! Как бы выразиться для вас более понятным языком… Когда разговаривают старшие, лучше помолчать.

Раздаются смешки, и я улыбаюсь, смотрю на Алинку, а она опять смотрит на меня.

Да что же такое?! Она берет листок и что-то пишет. Тыкает Элю, и та поворачивается. Записка исчезает в ее руках, а Алина надменно смотрит на меня.

— Что вы молчите, барышня? Наконец-то понимать стали мой язык?

— Когда ты прекратишь клоуна из себя строить? — спрашивает у Миши.

— Никогда! — отвечает парень и подмигивает.

— Хватит уже пререкаться, — негромко, но повелительно говорит препод, заставляя всех мигом замолчать.

Даже смешки прекращаются. Вся дурость выветривается, все смотрят исключительно на преподавателя.

— Богдан Андреевич, что за проверочная? — вновь подает голос Петров, уже ни грамма не шутя.

— Самая обычная, Петров, — спокойно поясняет и открывает методичку.— Открываем, не медлим и делаем задания, — он поворачивает книгу к нам и показывает пальцем, куда смотреть. — Это покажет, какого уровня у вас познания с прошлого года, азы экономики уже у вас были. Поэтому не стесняемся, достаем листы и приступаем к работе.

Шелест листов заполняет аудиторию, а препод, улыбнувшись, осматривает всех.

Я смотрю в книгу и вижу боковым зрением, как Миша придвигается к нашему ряду. Поворачиваю голову и замечаю, что это не только я уловила. Миша показывает на мой листок и на свой свой. Он постоянно списывает, а мне и не жалко.

— Петров, — громко говорит Богдан Андреевич.

Однокурсник подпрыгивает на месте, резко встает и смотрит на препода. Это выглядит так нелепо и смешно, что я закрываю глаза ладонью и начинаю тихо хихикать. Даже препод усмехается.

— Богдан Андреевич, ну нельзя же так, — обиженно произносит Петров, садясь обратно.

— Михаил, — прокашлявшись, говорит препод, — я понимаю, что девушки, сидящие рядом, очень привлекательны, но это не значит, что вместо проверочной работы ты должен их развлекать.

Я перевожу взгляд на Богдана, он сверлит меня своими черными глазами. Это не комплимент в мою сторону, это очередной подкол. Он усмехается и переводит взгляд в другую сторону. Я не сдерживаюсь, молча поднимаю средний палец, Вера хватает мою руку и убирает ее со стола. Смотрю на нее — она красная, как рак, и бьет пальцем по виску. А меня просто трясет от нашего нового преподавателя. Он переходит все дозволенные границы. Почему меня цепляет? Я ничего ему плохого не делаю.

— Ильина! Я все видел. — Вздрагиваю от его тона. Такого властного, слегка рычащего... Но его слова только сильнее меня раздражают. — После пары останешься и объяснишь мне свой жест, — лаконично добавляет.

Как у него получается так держать себя в руках? И почему именно я должна оставаться после пар?

— Ага, да хоть сейчас, — шепчу себе под нос, но из-за полной тишины мой голос звучит как гром среди ясного неба.

И студенты начинает смеяться.

— Ильина! — Богдан Андреевич встает из-за стола, и я перевожу взгляд на него, кусая губы. Какой черт меня вообще дергает и заставляет это говорить вслух? Молчала бы себе в тряпочку… — Пускай будет по-вашему, пройдемте, — он указывает на дверь за спиной, а у меня мурашки по спине пробегают.