Внешне она может и выигрывает, только красивой оберткой не скроешь внутреннюю гниль. А та, кто увела из семьи мужчину, автоматически становится для меня гнилью…

– Поговорим?

В приемную на голос посетителя выбегает заполошная Маша.

– Все хорошо, Маш, это ко мне. Подготовь, пожалуйста, пока кабинет. У нас первый посетитель через десять минут.

Конечно, Маша это и без моего напоминания знает, но именно этой фразой я даю Веронике понять, что не собираюсь тут с ней засиживаться. И лучше бы ей сразу перейти к сути.

Чего её вообще ко мне принесло?

– Поговорить о чем? – облокачиваюсь на стол и встречаюсь взглядом с той, которая забрала у меня любимого мужчину.

Вероника тушуется, и даже немного самоуверенности слетает с неё. Опускает глаза и кладет ладонь на живот.

Стараюсь не рассмеяться. Неужели она думала, что я не заметила её положения? Это надо быть слепой, чтобы упустить эту деталь.

– Я хотела попросить вас, Вероника, – и голос такой невинный, тоненький.

Но эта напускная невинность режет слух. От неё веет неестественностью.

– У меня мало времени, поэтому если можно, то сразу к делу.

Вероника облизывает пухлые губы. Поднимает на меня карие глаза. Сглатывает, как будто не может решиться начать разговор.

– Я бы хотела попросить не искать встречи с Лешей и не напоминать ему о том, кто вы.

Выгибаю бровь.

– В каком смысле «напоминать»?

Она откидывает волосы от шеи и прикусывает губу.

– Дело в том, что Леша получил травму пару лет назад. Пришлось пережить самый настоящий ужас, – прикладывает руку к груди, и на глазах выступают слезы, – я думала, что он не выживет.

После этих слов сердце в груди останавливается. Застывает и перестает качать кровь по венам. Да все вокруг словно застывает…

– Что случилось? – не получается спросить это ровным голосом.

В нем слышна дрожь.

– Какие-то психи напали на него, когда он перевозил очередную, – она крутит в воздухе рукой, – побрякушку для шишки. И вот. Удар по голове, кома…

– Кома… – повторяю эхом, – два года назад?

Она кивает.

– Да, мы тогда с ним уже были женаты, – невзначай проводит подушечкой указательного пальца по кольцу, – он, очнулся когда, меня с трудом узнал.

Голос Вероники тоже начинает дрожать. А я просто сижу и пытаюсь переварить услышанное.

– И что дальше?

Я чувствую, что это не все, о чем она хочет сказать.

Она пожимает плечами.

– Потом в процессе общения я поняла, что Леша просто какой-то период в жизни забыл. Не помнит абсолютно ничего. Года три, кажется. Ну и вот на днях он встретил вас, и я поняла, что вас он тоже не помнит.

Делаю резкий вдох, а перед глазами начинает плыть обстановка кабинета. Да и Вероника становится нечеткой. Как будто на глазах слезы. Дотрагиваюсь пальцами до глаз, но они сухие. Я не плачу.

– От меня-то что вы хотите?

Вероника поджимает губы.

– Чтобы вы не рассказывали ему, кто вы такая. Врач категорически запретил рассказывать Леше что-то и напоминать. Он должен сам, иначе может случиться ещё одна кома от перегруза его мозга информацией. А я не хочу снова это все переживать.

С её ресниц срывается слеза и катится по щеке. На автомате достаю салфетку и протягиваю ей. Она благодарно кивает.

– Спасибо. Вероника, я понимаю, что я в свое время поступила отвратительно, когда сошлась с Лешей. Но я просто не могла без него жить. Да и он так настаивал, что я просто не смогла устоять. Да и как устоишь, когда любимый мужчина готов на все ради тебя?

Каждое её слово попадает в самое сердце. Заставляет внутреннюю меня корчиться от боли. Снова переживать предательство. Снова чувствовать то, что я чувствовала тогда в роддоме, когда получила то сообщение от Леши.