— Плохое? Нет, иначе бы мы не явились сюда. Мы не киднепперы, – успокоила я девушку. — Просто хотим доброе дело сделать. Если Дарина бросит наркотики, мы вернем ей ребенка. Если нет, то я планирую усыновить Лёву. Я бы хотела, чтобы вы дали мне его документы, хоть копии, если оригиналы опасаетесь отдавать людям с улицы. И мне бы узнать о ребенке: на что у него аллергия, что ему можно, а что нельзя.

Кристина разлила по чашкам вторую порцию напитка, и снова опустилась на стул.

— Ох, с документами я не знаю, это у Дарины нужно спрашивать, может в себя немного придет. А про Лёву что рассказать? – девушка задумалась. —Я его увидела, когда мальчику месяц был. Знаю все со слов Дарины, она любила хвастаться.

— Чем?

— Да ужасами всякими, – в голосе Кристины прорезалась злость. — Я сначала ругалась с ней из-за ее рассказов, да только это бесполезно. Дарина – трудный ребенок. Она бродяжничать любила, говорила, что в одиннадцать в товарный поезд запрыгнула, и скиталась. Иногда домой возвращалась, потом исчезала. А потом возвращаться стало некуда. С дурной компанией связалась, и с тринадцати лет чем только не занималась. Все попробовала, результат вы видели.

— Видели, – я в шоке покачала головой.

Дарина при первом взгляде меня очаровала. Хрупкая, красивая, ухоженная. На солнце блестит, а при обычном освещении все нюансы становятся видны.

— Говорила, что, когда Лёву ждала, долго не обращалась в консультацию. Потом уже, как она описывала, Рина шла по улице, и ей плохо стало. Она и в беременность своих привычек не бросила, – процедила Кристина. — Обдолбанная была, хотя знала про ребенка. Ее в скорую отвезли, а там на нее напустились. Дорогостоящих тестов не делали, никаких НИПТ, и прочего. Осмотрели, кровь взяли, к акушеру втолкнули, ну тот ей и сказал, что родит она нездорового ребенка. У Рины фасад красивый, а внутри она износилась, да и беременность остатки здоровья забрала. Ей про это врачи и сказали, что ребенок вяло развивается, что родится слабым, вероятно с отклонениями.

— Но Лёва здоров, – в волнении произнесла я. — Внешне, по крайней мере. Я не заметила ничего такого!

— Он здоров, – успокоила меня Кристина. — Здоров, но лишь чудом. Минимум, что обещали – это синдром отмены и проблемы с нервозностью, возбудимостью. Ребенок ведь поглощает все то, что и мама. И первое время такие малыши кричат, надрываясь, у них проблемы с нервозностью, со сном. Но учитывая состояние Дарины, ей обещали умственную отсталость малыша.

— Ужас! – схватилась я за голову.

— И знаете, что? Она послала врачей к черту, и ничего не изменила, – прорычала девушка с гневом. — Она тогда свалила из больницы. Смеялась, когда рассказывала, как выбесили ее врачи с их угрозами и нотациями. Сказала, что решила на дому рожать, какую-то шарлатанку вызвала, лишь бы от врачей не выслушивать. И родился здоровый ребенок! Представляете, как ей повезло? – возмутилась девушка. — Только она не оценила. Для Дарины эта история – анекдот!

— Вообще никаких отклонений? – не поверил Камиль.

— Дарина говорит, рожала тяжело, но Лёва родился здоровым. Сначала, говорит, орал как резаный, она заснула под это дело, утомившись. А проснулась, и у нее вялый, спокойный младенец. Акушерка ее напугала, что он, возможно, с отклонениями, и смылась. Дарина еще удивлялась, что как родился, Лёва был живее всех живых, а потом резко захирел. Но она даже обрадовалась, представьте! Вялый, мало ел, почти не плакал – никакой мороки! Но через месяц ребенок вроде ожил, и все врачи, к которым я Дарину таскала, руками разводили – абсолютно никаких аномалий, – в тоне Кристины облегчение смешалось со злым возмущением. — Эта кретинка ведь Лёву даже не оформила нормально, и врачам не показывала. Сказала, что не захотела от врачей упреки выслушивать по поводу состояния ребенка. И только когда убедилась, что Лёва восстановился, и когда я потащила ее по врачам, тогда и смирилась, и документы сделала. А знаете, – разошлась Кристина, и встала со стула, — я отдам вам все документы ребенка! Вы, какими бы ни были, всяко лучше Дарины!