Так вот, пока обуваюсь, корю себя за мысли про шахту, нехорошо это. Вика конечно сволочь каких поискать, но я ей зла, а уж тем более смерти – ни в коем случае не желаю!

Подхожу снова к боссу, тот сразу бросает взгляд на мои валенки, кстати, довольно креативные, по бокам вышиты очень красивые красные маки. У нас в деревне есть умелица одна, Клавдия, она давно этим занимается, сама валяет, вышивает, в общем, талантище. Мне она с хорошей скидкой валенки продала. Эта женщина переехала в нашу деревню два года назад, купила заброшенный дом. Нелюдимая, закрытая. Сторонилась всех. Потом мама моя с ней подружилась, узнала, что Клавдия пережила нелегкие времена, домашнее насилие, сын погиб единственный, защищая ее несчастную от урода мужа. Страшная история. Особенно то, что муж через два года вернулся. Почему отсидел так мало, непонятно. А то, что снова за старое возьмется – пока не добьет бедняжку окончательно, сомневаться не приходилось… Поэтому бежала Клавдия в чем была, хорошо, что деньги откладывала, знала, что черный день наступит. Каждую копеечку берегла. Вот на дом и хватило в нашей деревне.

- Валенки? – удивленно спрашивает Самойлов, отвлекая меня от мыслей о соседке по деревне.

- Вас что-то не устраивает? – прищуриваюсь обиженно.

- Нет. Скорее наоборот, - удивляет меня ответом. – Поехали, Синичкина. Найдем уже мою секретаршу. А если не найдем, придется тебе заменить подругу.

- Ни за что! – отвечаю твердо.

- Почему? Знаешь, это даже обидно. По-моему, стать моей секретаршей почтет за радость любая женщина этого холдинга, - насмешливо произносит Самойлов.

Вскипаю. Вот это самомнение!

- По-моему вы себе льстите, Герман Александрович, - говорю нарочито ласково.  

- По-моему ты провоцируешь меня, Синичкина, - отвечает босс.

- Нисколько!

- Может ты и права в своем негодовании, Настя. Но я не имел в виду собственную неотразимость. Я говорил о зарплате. У Веры она исключительная.

- Вот и прекрасно, я очень рада за подругу. Уверена, мы ее найдем, разрешим недоразумение, и я вернусь к своей должности.

Плюхаюсь на кожаное сидение в машину босса, причем на заднее.

Самойлов только фыркает, давая понять, что и это от него не ускользнуло. На самом деле, я не пытаюсь вести себя как-то особенно. Просто нервничаю. Ну и конечно, ловлю в зеркале заднего вида пристальный взгляд. Отворачиваюсь, смотрю в окно. Ну почему мы все время сталкиваемся с Самойловым? Никак мне не удается избегать его!

Герман называет мне адрес Веры, уточняя, правильный ли, я подтверждаю, и мы двигаемся в путь, который проходит в молчании.

Когда останавливается возле дома Веры, перед подъездом подруги видим полицейскую машину, что изначально уже кажется мне плохим знаком, начинаю нервничать сильнее. Только бы не произошло ничего непоправимого!

- Что-то случилось! – бормочу себе под нос, закусывая нижнюю губу, которая дрожит. Выскакиваю из машины и не оглядываясь бегу к подъезду, сама не помню, как взлетаю на третий этаж.  Я была в гостях у Веры пару раз, поэтому хорошо знаю расположение квартиры. Дверь, в которую нараспашку! Зайти не успеваю, на площадку как раз выходит дочь Веры, Анжелика.

- Привет, что случилось?! - почти кричу от волнения.

- Настя? - удивлённо смотрит на меня Анжелика. Ты что тут делаешь?

- Вера не вышла на работу, я страшно волнуюсь! У вас что-то случилось?

- Да, работа, Боже мой! – охает Лика. – Вот черт, совсем из головы вылетело! Мама меня убьет! Она попросила меня позвонить в холдинг, предупредить, что её не будет, а я дура забыла… Насть, ты сможешь это за меня сделать? Сообщить начальству, что мама берет больничный?