- Аврора? Простите, но я вас не знаю…

У меня внутри все обрывается. Сердце заболело так, как будто в него вогнали ржавый нож по самую рукоятку и провернули несколько раз, вспарывая на живую.

Становится так страшно, как никогда раньше.

Я опоздала…

- Мамочка, - опускаюсь на стул, стоящий рядом с кроватью. Слезы текут ручьем, заливая мою одежду, но я не обращаю на них никакого внимания. Осторожно беру маму за руку, поглаживая ее узкую ладонь. – Ну, как это ты меня не знаешь? Это же я – твоя дочь. Аврорушка, так ты меня всегда называла…

Последние слова я произношу уже шепотом, трясясь вся от ужаса и безысходности. Я понимаю, что значит мамино поведение, но отчаянно сопротивляюсь и не могу его принять.

Нет! Это не может быть она! Это же моя мамочка! Сильная, добрая, мудрая и такая еще молодая! Она обязательно должна выздороветь и увидеть свою первую внучку!

Господи, пожалуйста, только не ее…Что угодно, Господи, только не маму! Мы же столько уже настрадались!

Она разглядывает мое лицо, как будто видит в первый раз, касается его ладонью. Проводит кончиками пальцев по лбу, щеке, губам и медленно мотает головой.

- Нет, простите, не могу…Не помню…У меня нет дочери…Где Мирон? Позовите моего мужа, пожалуйста.

И последние слова толкают меня в пропасть. Я лечу в нее, задыхаясь, но не пытаюсь даже вдохнуть спасительный кислород. Зачем? Я, кажется, потеряла самого близкого и родного мне человека. Снова.

Но моя дочь не согласна с моим решением.

Она отчаянно пинается, напоминая, что от меня зависит ее жизнь. Напоминая, что я не одна. И не имею права поступать эгоистично.

Медленно дышу, собираясь с мыслями. Пытаясь доказать и заставить вспомнить маму, что я – ее дочь. Если это еще возможно.

В палату входит лечащий врач, и я быстро утираю слезы ладонями.

- Здравствуйте, доктор, - встаю со своего места. – Меня зовут Аврора, я – дочь Марины Львовны.

- Добрый день, Аврора. Очень хорошо, что вы зашли, я хотел бы с вами поговорить.

Доктор отводит меня к окну и озабоченно произносит:

- Видите ли, Аврора, вашу маму доставили к нам несколько дней назад с сердечным приступом. При ней не было каких-либо личных вещей. В общем и целом ее состоянию ничего не угрожает. Есть некоторые моменты, которые мы корректируем терапией. Но она все время вспоминает некого Мирона. Кто это? Вы можете его попросить прийти? Потому что его визит очень здорово помог бы…

Я отрицательно качаю головой, через плечо кидая взгляд на маму. Она смотрит на меня внимательно, не моргая, словно действительно пытается вспомнить, кто я такая.

А еще в ее глазах надежда. И сказать ей, что отец умер – значит эту надежду убить. Тогда, вероятнее всего, ее мозг восстановит все события, и мама меня вспомнит…Но какой ценой?..

Я не хочу, чтобы мамочке было больно, как мне. И пусть она не вспомнит меня, но как можно дольше останется в неведении и верит, что любовь всей ее жизни жива.

- Мирон – мой отец. Он умер в тот день, когда маму доставили в больницу. Вероятнее всего, сердечный приступ случился на фоне этого события, - мне так больно говорить это, что слезы снова душат меня. И я никак не могу взять их под контроль. – Доктор, мама меня не узнает, совсем. И думает, что отец жив. Скажите, пожалуйста, память к ней вернется?

Доктор хмурится и бросает задумчивый взгляд на маму.

- Думаю, это защитная реакция ее организма на эти трагические события. Память к ней вернется, но когда – не могу сказать. И рассказывать ей о том, что вашего отца больше нет в живых, не стоит. Еще непонятно, как организм отреагирует на эту новость.

- Конечно-конечно, я все понимаю, - усиленно киваю, - я сама хотела попросить вас не говорить ей эту новость. Могу я еще побыть с мамой?