— И какие такие тайны есть у Лены? — настороженно спросила я, поёрзав на сиденье. Как же хотелось скорее уже доехать до дома. Схватить Элю в охапку и побежать с ней домой. Спрятаться. Скрыться.

Только вот это никак не решит моих проблем. Если мои предположения верны, и Ян действительно подстроил нашу встречу со Степаном… если он подслушал мои слова, то я… я даже и предположить не могла, что делать дальше.

Что с этим со всем делать?

— Тайны нельзя рассказывать, ма-а-м, иначе как они тогда останутся тайнами?

—Ну, по секрету же можно, — хитро улыбнулась я, концентрируясь на разговоре с дочерью, отбрасывая на время поездки тревожащие меня мысли, все равно ничего путного не придумаю, а что же там у моей старшей дочери за тайны такие. Тайны, о которых знает Элечка, мне было интересно

— Точно-точно можно?

— Конечно, можно. Это будет нашим с тобой секретом, и Лена…

— Элеанора, не слушай маму. Чужие тайны, если тебе их доверили, нельзя даже по секрету кому-то рассказывать, — хмыкнул Степа, кольнул меня своим тягучим взглядом, от которого у меня мурашки по спине побежали, причём неприятные, а затем отвернулся.

И сделал он это рано, потому что Эля опять обратилась к нему:

— Вы мне не нравитесь. Вы злой и не любите мою маму. Не называйте меня, пожалуйста, больше полным именем.

Степа оторопел настолько, что ему оставалось только раззявить рот. Для полноты картины. Но мужчина по всей видимости сдержался.

Я же… я нет. Я действительно распахнула губы, охнула, а затем прикрыла рот ладошкой.

Моя младшая дочь была нелюдимой и не особо любила незнакомцев. Но что бы настолько… так грубо она не общалась еще ни с кем.

— Как скажешь, — хмуро произнёс Степан, как только пришёл в себя. Ему на это потребовалось намного меньше времени чем мне.

Все же стрессоустойчивость у него была отличная. А может все дело было в том, что он и предположить не мог, насколько Эля ему близка, в потому его, наверное, и не зацепили дочины слова.

Я на короткое мгновение испытала чувство злорадства. Но надолго оно в моем сердце не задержалось, следом пришли и боль, и разочарование, и обида, и сожаление.

Весь оставшийся путь до моей квартиры мы ехали в тишине, а мне наконец-то предоставилась возможность более пристально рассмотреть Степана. Он больше в нашу сторону не поворачивался, так и разглядывал пейзаж проносящийся в окно столицы, а Элечка приложила голову к сидушке и прикрыла глаза, моя девочка хотела спать.

Я же со спокойной совестью, смотря как бы в сторону дочери, оценивала ее отца.

Он изменился.

Стал шире. Если раньше мужчина был очень высоким и скорее поджарым, то сейчас он выглядел достаточно накачанным. И просто большим. Внушительным, я бы даже сказала. Стрижка стала короткой, и больше не было того, тщательно спланированного беспорядка, в который всегда хотелось зарыться пальцами.

А ещё на запястях Степана больше не было никаких фенечек, чёток и браслетов. Только часы. Дорогие часы, если не подделка.

Хотя стал бы Степан заморачиваться и подбирать себе такие первоклассные копии. Денег у него должно быть хватало и на оригиналы. Не только часов.

Вряд ли Бестужев мало платил своему начальнику службы безопасности. А ещё по словам Майи у Степы был свой то лм ресторан, то ли спортивный клуб.

Я же этого всего не знала. Шесть лет назад впервые увидев его, я решила что-то он какой нибудь музыкант, или свободный художник. В самом крайнем варианте офисный клерк. Но в то, что он цепкий профессионал, в бывшем работающий в структурах, сын какого-то там генерала, такого я и представить даже не могла.

Со мной он был легким и простым. Возможно, даже влюблённым. Кто его знает, что творилось у Степы на душе и в голове. Я тогда была точно не в состоянии разобрать.