Задумываюсь. Очень соблазнительно немного отвлечься и позволить себе выдохнуть. Я не сторонник шумных посиделок, но иногда могу себе позволить. Да и пообщаться хочется с новыми людьми.

Но вот довольная рожица брата настораживает.

– Что ты задумал?

***

Родители не отлипают от внучки, но я уже на этом не заостряю внимания. Смирилась, что я отошла на второй план, а мама постоянно смеется, что внуков любят больше.

Вот и сейчас, вместо того чтобы усадить меня назад, они расселись по обе стороны от Насти и о чем-то с ней беседуют. Бросаю грустный взгляд на Женьку, он в это же время смотрит в мою сторону и ухмыляется.

– Не завидуй, тебя в детстве тоже чуть ли не в попу целовали, а я вечно огребал за наши общие шалости, между прочим, – фыркает и притворно надувает губы.

Я не выдерживаю, и уголки губ плывут не в силах сдержать улыбку.

Мы с Женькой росли вместе, только я младше на четыре года, и он постоянно мной прикрывался, если куда-то влипал с друзьями. Но я была девочкой, и меня жалели.

– Ты вспомни, как ты мной всегда прикрывался. – Показываю язык и отворачиваюсь к окошку.

–Да, да, – смеется папа, – Женька искусно использовал ваше родство. Помню, как-то попытался стырить щенка у соседки, так потом сказал, что ты у него попросила. Сказала, что хочешь щеночка.

– Эм, – мычу и вжимаю голову в плечи.

На щеке отпечатывается взгляд брата.

– Что? Неужели правду сказал? – фыркает папа.

– В тот раз да, это я просила.

Мама покатывается от смеха, а у меня щеки вспыхивают. До сих пор помню, как Женька удирал от бегущего за ним с ремнем папы. А я пряталась в бане и боялась на глаза показаться.

– Кстати, теть Вер, а можете сегодня вечером с Настеной побыть? Хочу Алиску вытащить развеяться, – переводит тему брат, а я выдыхаю.

– Конечно, Женечка, о чем речь, – моментально переключается мама. – Да, внуча? Мы всегда только за.

Не сдерживаюсь и улыбаюсь, а брат подмигивает мне.

Сначала заезжаем на квартиру, которую сняли родители, чтобы занести вещи. И правда, до нас буквально через двор пройти.

– О, так вы почти соседи. – Брат осматривает квартиру и одобрительно кивает. – Ну хоть с ценой не перегнули. Уже радует. Совесть у людей осталась.

Настена не слезает с рук деда, пока мы идем в нашу квартиру. Хлопает его по щекам, щиплет, словно не может поверить, что любимые бабушка с дедушкой приехали к ней и теперь-то она вообще будет купаться во внимании и любви.

– Мам, вот каша, суп в холодильнике. Фрукты перемыты, йогурт перед сном или творожок – тоже в холодильнике. Достанешь, чтобы не был холодным, –даю маме ЦУ.

Мама складывает руки на груди и скептично заламывает бровь.

– Что? – Вскидываю руки и прищуриваюсь. – Ты давно тут не была, могла забыть.

– Месяц? Давно, – хмыкает мама.

Сдаюсь и ухожу в комнату.

– Давай, пошевеливайся, сестренка. Сегодня отожжем.

– Главное, не сожгите ничего, а то и в этом опыт есть, – хохочет папа.

И я не выдерживаю, тоже прыскаю со смеха.

Когда Женьке было восемь, он поджег бабушкин угольник. Притащив камыши с речки, решил проверить, как быстро они вспыхивают, ну и провел опыт в небольшом сарайчике, куда дед складировал уголь. Горело быстро и ярко. Хорошо, что Женька успел оттуда сбежать, а соседи прибежали тушить, и угольник почти не пострадал.

– Ой, все, – обиженно бормочет брат, проходя куда-то мимо моей комнаты. – Память у вас, дядь Миш.

– А то ж, я помню, как ты пешком под стол ходил. А один раз забыл, что вырос, и на лбу шишка долго не проходила.

Не выдерживаю и громко ржу, пока Женька ругается на папу. Женька – сын папиной родной сестры. Отца у Женьки сбили, когда брату было восемнадцать и с тех пор он всеми силами помогал теть Маше. Да все помогали, потому что понимали, как тяжело выращивать одной парня. А недавно теть Маша укатила на курорт: Женька вытурил и силком запихал в самолет.